– Что еще? – со злостью спросила я.
Однако вырваться не удалось. Руки Рестариоса держали крепко, а сам он был явно сильней.
– Хочешь, чтобы я победил… – Пока левая рука его удерживала меня за талию, правая подобралась к груди и, замедлив движения, чертила узоры на моем корсаже. Видимо, устав от этого однообразного занятия, она двинулась вверх и, дугой обогнув нежный холмик, продолжила рисовать на обнаженной коже над краем корсажа. Я закусила губу. Надо было вырываться. Неакадемический интерес Рестариоса был ясен как день, но воля отказывала, и вместо этого мне хотелось, чтобы его пальцы стали немного смелей.
– Хочешь? – переспросил он.
Я молчала. Тем более что, похоже, он говорил вообще не про турнир.
Его лицо опустилось ниже, дыхание защекотало обнаженную часть плеча.
– Отстань, – прошептала я.
– Тогда я скажу Мариону, что ты отказываешься заниматься со мной.
– Что тебе нужно? – процедила я.
– Хочу попробовать тебя.
Видимо, зря я пошла на уступку и задала этот вопрос, потому что в подтверждение этих слов Рестариос тут же подцепил зубами кожу на моей шее.
Я не сдержала шумного вздоха. Тварь загоняла меня в тупик.
– Кадет Рестариос! – послышался голос со стороны входа на полигон, и Рестариос в одно мгновение на полшага отлетел от меня. – Что здесь происходит, могу я спросить?!
***
Естественно, после заявления Рестариоса я не могла уснуть всю ночь.
Ворох противоречивых чувств крутился в сознании, и как ни старалась, я не могла сообразить, как следует реагировать на его слова.
Да, Рестариос красив. Да, его прикосновения волшебно действовали на меня…
Но бабушка с лихвой рассказывала мне о том, что бывает с рекатами, которые увлекаются девисарами. Девисарам наплевать на все, кроме самих себя. Они играючи могут развлечься с деревенской девчонкой, походя сломать ей судьбу.
Рестариос и не скрывал, что его намеренья заходят недалеко.
«Попробовать», – так он сказал.
Сопя, я переворачивалась на другой бок.
С другой стороны, если бы мне удалось стать настоящей чародейкой, никто бы уже не осудил тот образ жизни, который я веду. Чародейкам можно все… Можно менять любовников каждую ночь, можно никогда не выходить замуж, ну и, конечно, самое главное – можно колдовать. А мне-то пока вроде как нельзя…
Если меня взяли в Академию, дали знак – значит правила для простых рекат уже не распространяются на меня, но… Вспоминая костер на площади, мне как-то не хотелось проверять. К тому же как бы там ни было, а магии меня по-прежнему никто не обучал. Те крохи знаний, которыми соглашался поделиться со мной Марион, я имела и так.
Но если я окончу Академию, никто уже не вспомнит, где я научилась тому или иному заклятью. Я буду магом – и точка.
Я снова перевернулась на другой бок.
Если даже я стану магом… Это никак не отменяет того, что Рестариос хочет просто поиграть со мной. И поддаваться на его игры ни в коем случае нельзя. Один неверный шаг – и он превратит мою жизнь в Академии в полнейший ад.
А кроме того… Что, даже если я ему уступлю? Это даст ему возможность жениться на Ролане. Вот пусть Ролана и дает ему себя «попробовать».
Примерно на этой радостной мысли я и почувствовала смутное движение слева от себя.
Я замерла, решив не показывать, что не сплю из-за этого козла. Но Мину, видимо, интересовало нечто другое.
Сев на сундуке, она нащупала на полу туфли и принялась обуваться.
Ну так-то, мало ли куда ее ночью понесло? Но зная Мину два дня, я уже почти не сомневалась, что не на горшок.
«Вот сейчас мы и разберемся, какого демона тебя принесло в Академию», – подумала я. И, стараясь не дышать, стала ждать, пока она оденется и выйдет за дверь.
Дождавшись, я быстро обулась, надела плащ и выскользнула следом за ней.
Мина торопливо спускалась вниз. Стараясь не выступать из тени, я следовала за ней.
Она оглянулась несколько раз, но, видимо, не смогла меня разглядеть.
Пересекла двор, который мне пришлось обходить стороной, прижимаясь к окрестным зданиям.
Я нагнала ее у разрушенной часовни. Духи знают, с каких времен она здесь стоит, а окна, похоже, забиты лет сто.
Однако же Мина умело оторвала одну из досок и протиснулась в щель.
Я немного подождала. Прислушалась, чтобы убедиться, что Мина не стоит прямо перед окном. Звуков изнутри не доносилось никаких, и я, раздирая о гвозди подол платья, последовала за ней.
Внутри было темно, но я боялась зажигать магический свет. На ощупь обошла помещение и замерла ненадолго, нащупав вход.
Полная глупость спускаться в него. Тем более сейчас, когда там Мина. Но… Я уже здесь. И я точно знаю, что она собралась не в туалет.
Старательно ощупывая руками стены по бокам, а ногой прощупывая пол перед собой, я пошла вперед.
В проеме обнаружилась лестница, широкими кругами ввинчивавшаяся под землю. Затем горизонтальный коридор.
Я замедлила ход, увидев вдали свет. Подошла вплотную к его кругу и замерла в темноте.
Мина стояла перед сводчатой двустворчатой дверью. Пожалуй, ее вернее было бы назвать «воротами» – если бы «ворота» эти не находились под землей.
Арку вокруг двери изрезали старинные руны. Прочитать их с того места, где стояла, я не могла.
Над головой у Мины мерцал серебристый магический шар – значит, еще одна промышляет ведовством. В общем-то, я и до сих пор не сильно в этом сомневалась…
Мина что-то бормотала вполголоса. Потом клала ладонь на дверь. Убирала и снова начинала бормотать.
Что бы она ни делала, у нее это не получалось, потому что лицо самозванки становилось все злей.
Наконец она сдавленно выругалась и, развернувшись, направилась прочь – то есть прямиком на меня.
Я вжалась в стену в надежде, что она пройдет мимо.
Мина, как назло, замедлила ход в шаге от меня. Оглянулась на дверь. Свела брови к переносице.
Я задержала дыхание. Сердце билось так громко, что, казалось, не услышать этого стука здесь, в тишине подземелья, просто нельзя.
Я разозлилась на себя. Да с чего я должна прятаться вообще? Куда хочу, туда и хожу.
А Мина тем временем отвернулась от двери и решительно направилась в сторону лестницы.
Еще с минуту я стояла неподвижно, прислушиваясь к ее шагам.
Потом запалила над головой собственный свет и тоже подошла к двери.
Почти все руны были мне знакомы. Я невольно проследила пальцами их контуры, восхищаясь умением каменщика, который сумел вырезать столь точные линии.
