– Хорошо.
Тело затекло от неудобной позы, и из кареты меня пришлось выводить под руку. Сара, не менее измученная, чем я, довела меня до небольшой комнатки с большим умывальником, туалетным столиком и кушеткой. Пахло тут не розами. Умывшись чуть теплой водой, я глянула в зеркало: волосы растрепались, выбившись из-под шапочки, и пришлось сразу же причесаться, потом Жан постучал, позвал к столу.
На столе стоял кувшин с чем-то горячим и сладким, блюдо пирогов и порезанное крупными ломтями копченое мясо. Граф внимательно наблюдал, как Жан подвел меня к столу и налил в прихваченный из поместья серебряный бокал напиток из кувшина. Отпив немного горячего, я почувствовала себя лучше, и тут проснулся аппетит: первый пирожок с непонятной начинкой осел в желудке приятной тяжестью, я потянулась за мясом, но тут услышала слова графа:
– Следующий перегон поедем через пустошь; Жан, у тебя все под рукой?
– Да, отец, не сомневайтесь.
Мясо встало в горле: так они ждут нападения? Впрочем, разговор тотчас прервали и, допив то, что оставалось в кубках, вышли из трактира. Глубокого снега еще не было, но здание казалось приземистым, с крыши торчала солома, лошадей уже перепрягли, и на козлов сел сменный кучер, а прежний торопливо глотал из кружки что-то исходящее паром в холодном воздухе:
– Сара, – прошептала я горничной, – там пироги остались и мясо, вернись, отдай кучерам: они поесть не успели, и себе парочку отложи.
Она убежала довольная: ей за одним столом со мной есть не полагалось, но и отойти, оставить с мужчинами одну тоже было нельзя. Пока Жан усаживал меня в карету, горничная вернулась с узелком – и запасливая девушка оказалась! Даже кувшин с медовым напитком прихватила, так что следующий час мы ехали весело, а потом мне захотелось петь.
Глава 10
Дракон
Отец прилетел поздно ночью, я успел поужинать в компании любезного секретаря и задремать на диване, когда услышал глухой толчок на крыше башни. Через полчаса почти бесшумно открылась дверь, и вошел отец: в роскошном камзоле, расшитом бриллиантами, и с короткой парадной шпагой – похоже, был на приеме во дворце.
– Доброй ночи, отец!
– Доброй ночи, Ролленквист! Нечасто ты балуешь меня своими визитами, что случилось? – отец устало опустился в кресло и налил себе вина в позабытый мной кубок.
– Дед приезжал.
– А, жив еще, старый интриган!
– Дед расспрашивал меня о подарке виконта Диола, вот я и заглянул к тебе узнать столичные новости.
Отец задумчиво покрутил в руках бокал, любуясь рубиновыми бликами, и покачал головой:
– Не могу сказать, что именно заинтересовало деда, но граф Диол посетил бал невест – видимо, ищет себе супругу?
– Сомневаюсь. Я знаком с графом и не верю, что он польстился на приданое дочки Чизьеров, скорее, они вцепились в его репутацию и титул.
Отец приподнял брови, отметив что-то себе, и продолжил:
– Пожалуй, ты прав, первая супруга графа была очень знатного рода, красива и добра, а юная леди Чизьер пока никак себя не проявила.
– Вот-вот, – я уже проснулся и вскочил, – больше похоже на шантаж, но чем могут угрожать графу?
– Хм, – отец отпил несколько глотков, – граф состоятелен, знатен, не игрок, его единственная слабость – сын.
– Чем в данной ситуации может помочь мой выбор подарка?
– Сегодня на приеме графа не было в столице, но ее величество получила от него депешу прямо во время бала. Сначала она была недовольна, но потом такие же послания с печатью фамильных цветов графа получили еще несколько человек.
Отец прикрыл глаза и сосредоточился:
– Итак, письма получили: дюк Варин, граф Ситил, виконт Флабер и еще… Получается, весь малый совет, в обязанности которого входят тяжбы, связанные с наследством и браками благородных жителей королевства.
– То есть граф уведомил о чем-то малый совет и ее величество, и, судя по срочности доставки, это было что-то важное, но не отставка: о ней принято сообщать лично.
Поломав головы, мы все же отправились спать: отец – в свою личную спальню, а я остался в уже облюбованной комнате; до рассвета оставалось часа два.
Виконт
После остановки ехали весело, разговаривали, леди Марина даже немного спела, а потом заплакала. Движения женской души для меня загадка, но я вдруг заметил, как сжалась в углу горничная, а леди, утерев слезы, обняла меня, и в ее дыхании я ощутил легкий запах хмельного. Осторожно усадив леди на место, я схватил кувшин, из которого леди Марина запивала пирог: запах меда и пряностей почти забил запах хлебного вина!
Бросив на сжавшуюся камеристку уничтожающий взгляд, я дернул шнурок звонка, велев кучеру остановиться. Выставив служанку из кареты, я помог выбраться леди Марине, к карете подскакал встревоженный отец:
– Что случилось?
– Служанка добавила в кувшин крепкое вино, леди захмелела.
Отец нахмурил брови и кивнул сопровождающим гвардейцам на служанку:
– Взять в седло и не спускать глаз.
– Отец, леди нужно пройтись по свежему воздуху, но боюсь, поблизости может быть засада.
– Садитесь верхом, заводные есть.
– Леди плохо держится в седле, позвольте, я возьму ее с собой.
– Хорошо, но не забудь про оружие.
Через пару минут нам подвели заводного коня в гвардейской сбруе, я сел в седло и принял из рук гвардейца смеющуюся сквозь слезы леди Марину – возможно, в кувшине было не только вино?
По приказу отца охрана окружила пустую карету, а мы неспешно следовали позади в сопровождении всего двух гвардейцев. Уже смеркалось, осенью темнеет рано, ритмичный ход коня убаюкивал, и леди, кажется, задремала. Нервы натянулись в ожидании, и любой шум заставлял вздрагивать и выискивать среди темных стволов опасность.
Так что, когда впереди раздался свист, потом хруст дерева и звон мечей, гвардейцы встрепенулись едва ли не с облегчением, но верные приказу, не высовывались. На колени мне хлопнулся свиток: отец приказывал уходить в лес и всеми возможными путями пробираться в столицу. Отдельной строкой он предупреждал, что просить разрешения на брак необходимо только у Ее Величества лично и ни в коем случае не обращаться к лорду Чизьеру и не принимать у себя его жену и дочь. Судя по этим строчкам, письмо он написал заранее, и дела в столице гораздо хуже, чем я думал.
Показав гвардейцам печать графа, я развернул коня в лес. К счастью, снега еще было немного, и ветер гонял его среди деревьев, заметая наши следы.
Ехали долго. Кони устали и уже еле плелись, когда впереди показались редкие огни. Деревня. Вздохнув с облегчением, я направился к самому большому дому – наверняка там живет староста, да и проще богатому хозяйству принять на ночлег четырех путников. Сначала залаяли собаки – огромные, совсем не деревенские шавки, потом раздался недовольный мужской голос:
