Девушка бросилась меня утешать и в итоге, отобрав зажатую в руке чашку, повела умываться, а потом долго причесывала мне волосы и рассказывала, как сегодня хорошо на улице: обычная декабрьская хмарь растаяла под лучами солнца, снег блестит, и вообще все у меня замечательно, и сама я красавица! Вот!
Виконт
Неожиданно навалившаяся слабость и головная боль заставили склониться к столу, заваленному бумагами: мы с лордом Сианом находились в королевском кабинете, и он как раз начал восторженно хвалить меня за разгром совета лордов, и тут я почувствовал, что теряю сознание.
Очнулся в своей кровати, в незашторенные окна бьет резкий свет солнца, рядом по подушке раскинулись золотистые кудряшки:
– Марина? – я не поверил своим глазам! – Любимая! – сгребая в охапку свое теплое счастье, я мысленно благодарил все добрые силы мира за это пробуждение и покрывал поцелуями сладко пахнущую жену.
– Жан? – она распахнула свои зеленые глаза и, смутившись, спрятала лицо у меня на плече.
– Доброе утро, любимая! Не знаю, как ты здесь оказалась, но я счастлив!
– Ролен привез – сказал, что пока он гостит у твоего отца, я могу побыть с тобой, ему удалось найти зацепку в законе.
– Вот как; значит, он тоже здесь?
Почувствовав мое раздражение, Марина ласково погладила меня по лицу:
– Он очень сожалеет, Жан, и я ему не нужна, просто магия не дает поступить иначе, Ролен объяснял мне. В законе есть условие насчет третьего подарка, которое может помочь вернуть меня тебе.
Моя солнечная девочка прижалась ко мне, словно боясь, что ее начнут отрывать тотчас, а потом добавила:
– Просто поговори с ним, вы же друзья, Ролен мучается от того, что мучает тебя.
Я не устоял: когда она нежно потерлась лицом о мою грудь, потянулась и вновь прижалась, я ощутил, что под одеялом на нас ничего нет, и тут же воспользовался возможностью, затянул свою девочку на себя и приник к ее свежим, розовым губам в самом чувственном поцелуе, на который был способен.
Она тихо ахнула, прижалась еще крепче, одеяло сползло, явив солнцу белоснежную кожу, упругую линию спины и водопад золотых кудряшек, щекочущих меня. Все вокруг отступило на второй план, и предстоящий разговор с Роленом, и тянущая слабость, и даже трон сильфов: во всем мире были только мы и наше счастье, обволакивающее все вокруг.
Через час моя солнечная девочка лежала без сил, полузакрыв глаза, а я ощущал себя сильным и бодрым и, ласково укутав ее в покрывало, дернул за шнурок звонка: Марине стоило подкрепить силы.
Примчавшийся камердинер получил распоряжения насчет завтрака, который пришелся на обед, и сообщил, что господин граф и его гости ожидают нас в библиотеке. Я и сам хотел поговорить с отцом и с драконом, но сначала нужно проследить, чтобы мое счастье улыбалось, и я велел Киту прислать через полчаса после завтрака камеристку для миледи и все что потребуется вместе с ней.
Марина
Мы прилетели на окраину столицы к высокой башне из дикого камня, Ролен опустился на крышу и, приняв человеческий облик, сказал, что это рабочая башня его отца, и здесь наверняка есть лошади.
Пришлось напомнить, что ездить верхом я не умею, но дракон успокоил:
– Я возьму вас в седло, миледи, в городе карета едет медленно, а Жану нужна ваша помощь.
Услышав, что мы едем к Жану, я зарумянилась, почему-то щеки начали гореть от одной мысли о встрече с ним. Потом накатил страх, заставив побледнеть: а что если он не примет меня? Решит, что Ролен взял меня в любовницы, и оттолкнет? Все эти мысли бушевали в голове, пока мы спускались по лестнице в просторные комнаты, обставленные очень по-мужски: темное дерево, кожа и плотные ткани строгих оттенков.
– Познакомьтесь, миледи, мой отец: лорд Дарлинус.
– Очень приятно, – я сделала что-то похожее на приседание со скрещенными ногами, а высокий красавец лорд очень серьезно поцеловал мне руку.
– Взаимно, миледи, вы можете отдохнуть немного здесь, пока готовят лошадь; если хотите, велю подать чай или шоколад.
– Благодарю вас, не нужно, – чай, выпитый за завтраком, усиленно просился наружу, и я не рискнула пить еще, хотя согреться хотелось. Мужчины, извинившись, вышли, а в двери скользнула неприметная особа лет сора на вид:
– Пойдемте, миледи, я покажу вам умывальню и принесу чай.
Кажется, драконы умеют читать мысли?
За чашкой чая я просидела не более пятнадцати минут: Ролен вернулся и, закутав меня в тяжелый коричневый плащ с капюшоном, проводил вниз, к конюшне.
– Миледи, постарайтесь не снимать капюшон и не крутить головой, как бы вам ни хотелось: я обхожу некоторые пункты закона, позволяя вам увидеться с супругом, не подведите меня!
Я закивала, и Ролен тут же усадил меня в седло, а потом запрыгнул сам. Ветер крепчал, в воздухе носилась снежная взвесь, и стражники на воротах прикрывали лица рукавицами, а потому особо на меня не смотрели. Я старательно наклонялась к шее коня, прятала руки в рукава и не открывала рта: голос тоже улика!
Нас ждали – на крыльце топтался дядька в вычурном камзоле, ветер задувал, дядька топтался и то и дело вынимал из-за обшлага огромный белоснежный платок и вытирал малиновый от холода нос.
Ролен подвел лошадь к самому крыльцу и, спрыгнув, снял меня, ноги к тому времени у меня заледенели, спина стала деревянной, а руки едва не свело судорогой, так я боялась свалиться.
В доме было тепло, и поначалу даже показалось жарко и душно, меня окружили серьезные женщины в белых передниках, так что графа я увидела лишь мельком, он отдавал распоряжения и мне только приветственно кивнул.
Впрочем, я не обиделась, слишком устала. Называя меня почтительно 'миледи', женщины сопроводили меня в купальню – согреться с дороги и привести себя в порядок. Ванна была уже готова, как и горячий чай, и восхитительные булочки с клубничным вареньем. Через час я, укутанная в простыню, вышла из купальни в спальню и остановилась: на кровати лежал Жан. Бледный и весь скрытый толстыми одеялами, он походил на больного, но лекарствами в комнате не пахло. Одна из помощниц тихонько заглянула в комнату и прошептала:
– Господин граф просит вас уделить внимание его сыну, виконт очень слаб и нуждается в тепле.
Конец фразы она произнесла как цитату и стрельнула на меня любопытными карими глазами. Я опять покраснела – вспомнила, как грела Жана в трактире, – значит, с ним что-то случилось и здесь нужно делать так же? Женщина ушла, а я подошла к кровати и немного раздвинула занавеси балдахина, потом, поколебавшись, откинула простыню в сторону, мысленно пожав плечами: Жан меня уже видел, а так греть удобнее, и скользнула по одеяла. Жан оказался раздетым и холодным, я положила руку ему на грудь и стала вслушиваться в мерные, тяжелые толчки его сердца, а потом пригрелась и задремала.
Проснулась от нежных поцелуев и горячего тела, прижавшегося ко мне. Жан! Улыбка сама наползла на губы: он рядом! Как хорошо! Оказавшись в его объятиях, я просто таяла от счастья, млела и потягивалась, как кошка. Он не остался равнодушным: целовал, гладил, ласкал и, наконец, затянул на себя, когда под кожей уже вспыхивали острые искорки, а сердце жарко стучало в груди.
