– Увы, миледи, вас удерживаю не я, а магия; если мы будем достаточно далеко друг от друга, вы можете погибнуть.
– Но как вы тогда собираетесь отправляться в горы? Или вы планируете взять меня с собой?
Подошедший ближе Жан застыл ледяной статуей: об этом мы не подумали!
Леди Илана
Лорд вышел к столу, но выглядел очень смешно, меня так и подмывало сказать ему что-то неприятное в глазури из этикета.
– Ах, кузен, помните, когда мы гостили у тети в охотничьем домике, к задней двери прибегали еноты за объедками?
Кузен ухмыльнулся и кивнул, а блондина передернуло: да-да, синяки под глазами никого не украшают!
За десертом сильф скис окончательно: посматривал на меня глазами больного щенка и умолял не оставлять без присмотра:
– Леди, я надеюсь на ваше милосердие! Эти дурехи-служанки решили, что я упал в обморок, стоило мне задремать в теплой воде, и сунули под нос горелое перо!
Мне стало смешно: хотелось посмотреть, какие гримасы корчил высокомерный лорд, но кузен, мужественно сдерживая рвущиеся из горла звуки, пытался состроить строгое лицо, а дядя, скрыв смех покашливанием, тоже воззвал к моему милосердию:
– Право, племянница, не отказывай в любезности лорду Валентайну, ведь он рисковал собой, протягивая Жана в экстренный портал, такие вещицы рассчитаны на одного человека либо сильфа.
Я задумчиво посмотрела на лорда, ожидающего моего приговора. Хм, Валентайн, красивое имя…
– Хорошо, милорд, я не оставлю попечением нашего гостя, но попрошу помощи у леди Диол.
Сильф спал с лица:
– Не нужно, леди, ее высочеству не пристало ухаживать за столь нерадивым подданным.
Я растерялась: какое высочество? Но дядя, зыркнув на сильфа, пояснил:
– Думаю, виконтесса будет слишком занята подготовкой к свадебному путешествию, но вы можете пригласить в помощь других обитательниц дома.
Мне оставалось только согласиться, но мысль о странном волнении Валентайна и смущении Жана не давала мне покоя: когда это кузен успел стать «высочеством»? Или его жена урожденная принцесса? Решено, попробую разговорить синеокого блондина!
Виконт
Я замер, услышав слова жены, она права! Мы не можем оставить ее здесь, но и тащить женщину в горы? В опасные ледяные скалы? Риск потерять ее не меньше! Я так явственно увидел опасные расселины, камнепады и осыпи, ледники и лавины, что в глазах потемнело, однако Марина вновь удивила меня: погладив обложку лежащей на коленях книги, она сказала:
– Я постараюсь не стать обузой, я умею готовить.
Мы могли только улыбнуться в ответ, затем дракон схватился за голову и застонал.
– Ролен, – попытался я его утешить, – мы можем оставлять леди в лагере и искать пещеру вокруг, насколько позволит магия, а потом просто перемещать лагерь – конечно, звучит хлопотно, но есть другой вариант: подождать еще два года, пока ты не получишь свои подарки, и отправиться в экспедицию позже.
Дракон словно прислушался к чему-то и ответил:
– Медлить не стоит, – потом он крутанулся на месте и вновь застонал. – Но я не могу рисковать твоей женой! Как ты не понимаешь!
К счастью, кузина, лорд Сиан и отец вышли из гостиной буквально минуту назад, и теперь мы могли говорить свободно. Марина подняла на нас свои прозрачно-изумрудные глаза и тихо сказала:
– Какая разница, где рисковать? В горах я хотя бы буду рядом с вами, и если уж умереть, то быстро, – она зябко передернула плечами и добавила тихим полушепотом: – Я очень боюсь боли.
Мы с Роленом стояли рядом, не закрывшись, и перед глазами на миг пронеслась тяжелая конструкция из голубого фаянса, падающая на тонкую детскую ногу. Хруст костей, острые блестящие осколки, боль, ударившая неожиданно и страшно; хлещущая крупными каплями кровь и совершенно белое лицо незнакомой женщины.
Мы не заметили, как оказались на коленях – я поставил на свои бедра ледяные ножки своей супруги, растирая, разгоняя застарелые воспоминания тела. Дракон согревал горячим дыханием ее ладони, и я видел, как от его губ струится тонкая бездымная полоска магии.
Вскоре Марина оправилась настолько, что смогла улыбнуться и тут же застесняться, отнимая у дракона согревшиеся ладони. Ролен не противился, хотя как я уже понял, по закону никто не запретит ему пользоваться подарком по своему усмотрению, ведь состояние человека либо предмета после возвращения нигде не оговаривалось.
Но теперь я вновь видел в Ролленквисте старшего брата, друга, наставника и понимал, что его честь не позволит отнять у меня любимую. Мы посидели на ковре у ног Марины еще немного, обсуждая уже принятое решение: в горы придется идти вместе.
Марина
Я их все-таки убедила взять меня с собой! Правда, больше было похоже, что напугала.
Следующую неделю и Жан, и Ролен постоянно заставляли меня смущаться – выполняя норму прикосновений, Ролен мог просто читать и держать меня за руку, а мог сесть на пол и прислониться головой к моим юбкам, дожидаясь, пока я сама запущу пальцы в его выстриженные пряди. Жан смотрел на это спокойно и частенько сам усаживался с каким-нибудь старинным описанием путешествий в Западные скалы с другой стороны, требуя такой же ласки.
Мы превратились в какое-то закрытое сообщество, почти секту: нам не нужны были слова, стоило мне захотеть пить или есть – и кто-то из мужчин уже спешил исполнить еще не оформившееся желание. С другой стороны, и я почти так же ощущала их – стоило любому из них отойти от меня больше, чем на десяток метров, и меня охватывало беспокойство.
Илана, с которой мы понемногу подружились, смеялась и уверяла, что я похожа на наседку. Она проводила со мной те часы, когда мужчины покидали дом, сначала, очевидно, по просьбе графа или Жана, а потом просто потому, что нам было о чем поговорить.
Однажды, когда мне вновь приснилась мама и я спустилась в гостиную с красными глазами, Илана рассказала мне свою историю, предварив ее коротким спичем:
– Не думай, что я не жалею о чем-то в прошлом, но я довольна настоящим, и это больше всех сожалений!
В тот день мы с ней и наревелись, и насмеялись, и я заметила, что вообще стала бурно реагировать на печальные или смешные истории, а тут все было и смешно, и печально:
– И вот представляешь, Марина, стою я в траурном платье у гроба, рыдаю и искренне думаю, что жизнь моя прошла. А из толпы ко мне проталкивается толстячок в сером камзоле с траурной лентой на рукаве и предъявляет подписанное моим милым соглашение о передаче всех средств, полученных в приданое за леди Иланой Фиршам, в уплату его долгов! Причем там перечислялись даже лошади свадебной коляски и, – тут Илана непозволительно громко для леди фыркнула, – «украшения невесты»!
Я тоже фыркнула и утянула с блюдца аппетитный кусочек мяса, в отсутствие мужчин мы частенько завтракали и обедали прямо в гостиной:
