– А почему «Ледяная Дева»?
– По трем причинам, – ответил он, любуясь экономными движениями своей напарницы. – Инира предпочитает холодные тона в одежде, плюс светлые волосы, отсутствие рядом мужчины и… ее любимое боевое заклинание. Точнее, любимое и единственное.
– Какое?
– «Ледяная дева», – невозмутимо ответил телохранитель, но в его глазах плясали пьяные шарги.
– Я не маг, – довольно резко ответил я, наблюдая, как Инира одним движением ножа укоротила бороду слишком резвому поклоннику.
– Это заклинание просто собирает всю воду в радиусе пары ярдов и покрывает ею объект словно ледяной глазурью. Просто, изящно и красиво. Противник не превращается в ледяную статую, на это надо много сил, но и продолжать бой не может.
Я представил себе покрытых ледяной корочкой хизардцев и усмехнулся:
– Что ж, за «Ледяную деву»!
Тост подхватили все находящиеся в зале. Инира опрокинула очередной стаканчик, опустила голову на скрещенные руки и… уснула.
Я подошел, поднял на руки. Наслаждаясь теплом и мягкостью ее тела, понес наверх. Возражать никто не стал, потому как Сиг и Кварт, растрепанные и слегка нетрезвые, но весьма вооруженные, громко сообщили присутствующим, что «Ледяной деве» пора баиньки.
Камил успел извлечь из невнятной кучи храпящих погонщиков Радолена, закинул его на плечо и шутливо раскланялся:
– Доброй ночи, господа! Нам пора!
– Доброй, доброй! – невнятно простились те, кто еще держался на ногах.
– Утром у них будет болеть голова, – проговорил Камил, втягивая юного графа в снятую для него комнату. – Надо купальню заказать, холодную.
– Закажу на всех. Только вот сможет ли она утром встать?
– Сможет, – Камил хохотнул. – Только рассольчику приготовь, чтобы сапог в голову не прилетел.
– Закажу. – Тут я неловко зацепил складкой ткани косяк, рукав платья сказал «крак» и отлетел окончательно. – И одежду куплю.
– Почему ты не хочешь отдать ей ее багаж?
Я открыл было рот, чтобы ответить и промолчал.
– Доброй ночи!
– Доброй!
Утром мое настроение неожиданно улучшилось. Инира была такая встрепанная, беспомощная и ершистая… Мне хотелось пригладить ее перышки. Увы, нежность она воспринимала как собственную слабость. Но за купальню и завтрак была благодарна.
Мы выпили бульон в уютном молчании. Потом похрустели сдобными сухарями с горячим травяным настоем и, наконец, дело дошло до разваренной говядины, сдобренной солеными огурчиками и капустой.
Когда сытая и умиротворенная герцогиня откинулась на спинку стула, в дверь постучали.
– Войдите, – разрешил я, приготовив на всякий случай кинжал.
Инира, схватившись за висок, подняла два пальца – по ним скользнула голубоватая искра.
– Доброе утро! – нас приветствовал жизнерадостный Камил.
За его спиной прятался зеленоватый графеныш.
– Доброе, – Ини поморщилась, опуская руку. Искра пропала, а телохранительница схватила стакан с морсом и жадно отпила, роняя на подбородок алые капли.
– Не надо меня морозить, ледышка ты наша! – притворно испугался брюнет.
Спросив взглядом моего разрешения, он оседлал стул и начал пристально рассматривать напарницу. Та, однако, не смутилась и показала другу язык. Потом всмотрелась в болезненно щурящегося графа:
– Кам, тебе мальчика не жалко? Что ж ты ему рассолу не налил?
– Пусть спасибо скажет, что я с ним всю ночь возился, – отмахнулся он. – Я ему не мамочка.
Граф побледнел еще больше и сглотнул. Кажется, вчерашнее веселье вышло мальчику боком. Ини осуждающе покачала головой:
– Зря ты так, нам еще целый день в седле трястись.
Инира встала, не обращая внимания на вскочившего графа, и покопалась в кошеле на своем «рабочем» поясе. На столе появились человеческие глаза, уши, пальцы с обломками ногтей. Я сглотнул, а Камил смотрел на все действия герцогини совершенно индифферентно.
Выбрав «ноготок» и нечто напоминающее клык, девушка настрогала палец в кружку, залила горячим чаем, а потом протянула отвар и «клык» совершенно зеленому мальчишке.
– Вот граф, выпейте и съешьте, вам станет легче.
Парень позеленел так, что я собрался его ловить – он явно собирался упасть в обморок. Однако, посмотрев в ласковые серые глаза, он набрал полную грудь воздуха и выпил зелье одним огромным глотком. Потом закашлялся, утирая слезы и подавляя спазмы.
– Легче? – Инира вновь заглянула подопечному в лицо. – Теперь ешьте.
Радолен покраснел и попытался рассыпаться в благодарностях, отказавшись от такой чести. Камил уже ржал в голос. Инира посмотрела на напарника укоризненно:
– Камил! Перестань смеяться над человеком! Ешьте, граф, это просто конфета с обезболивающим зельем, – Ини вздохнула и потрепала парнишку по растрепавшейся челке. – А то, что вы выпили, снимает интоксикацию. Просто у моего поставщика зелий редкое чувство юмора.
Приободренный паж захрустел «зубом» и действительно начал приходить в себя.
– Вы уже завтракали? – поинтересовался я. Парень вновь позеленел. – Что ж, сейчас обязательно поешьте, остановку на обед делать не будем.
Ини с материнской заботой подкладывала розовеющему графу мясо, а Камил хрустел прошлогодним яблоком и любовался этой заботой, как престарелый дядюшка. Мне же хотелось, чтобы ее крепкая ладонь ерошила мои волосы. И знакомый запах лимона и горного меда наполнял все вокруг.
Увы. Пора уже ехать.
– Камил, проверьте вместе с графом карету и припасы, выезжаем через двадцать минут, – я старался говорить строже, но, предвкушая шутку, невольно улыбался.
Мужчины встали, подхватили свои плащи и шляпы, поклонились и покинули наше общество.
– Леди Инира, ваш дорожный костюм в алькове, – я опять улыбнулся, увидев ее удивленно приподнятые брови, и тоже вышел.
Моя леди появилась через десять минут – довольная, сияющая. Я залюбовался ею, такой свежей, солнечной. Что ж, Камил был прав. Привычные штаны, рубаха и жилет – все, что ей надо для счастья.
Ини подошла ближе, постояла мгновение, а потом неожиданно приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала меня в щеку.
– Спасибо!
Обручальный браслет на ее руке тихонько звякнул, будто одобряя. А моя рука заныла, словно ей не хватало такого же украшения.
Усатые стражники уже весело перекликались во дворе, обсуждая вчерашнюю гулянку. Трактирщик расстарался для дорогих гостей: утреннего рассола и горячего мяса с гарниром из овощей хватило всем.
Коней уже подседлали. Кучер, устроился на облучке и, готовясь тронуться, нетерпеливо перебирал поводья резвой четверни, запряженной в карету.
