Сигизмунд подмигнул проходящим и подошел ко мне, чтобы получить указания:
– Ваше Величество, через час выезжаем на перекресток, по какой дороге прикажете двигаться?
Я задумался. Мне нужно время, чтобы лучше узнать Иниру, да и ловушки лорда Иана должны сработать не сразу…
– Едем через Бугету, Мщерь и Скат.
Сигизмунд только кивнул. Он все понял и, как ни странно, одобрил. Мне стало спокойнее: соратники Иниры поддерживают нашу помолвку – значит, помогут нам обоим.
На сей раз в карету мы уселись вдвоем. Юного графа едва ли не за шиворот утащил с собой Камил, приговаривая:
– Прогулка на свежем воздухе полезна! – Потом брюнет нахально подмигнул Инире черным глазом и добавил: – Особенно после такой гулянки!
Девушка села в карету, вытянула длинные ноги в мягких сапожках и прикрыла глаза. Я умостился рядом, скинув плащ, и тоже сделал вид, что сплю. Нас хватило на пять минут. Ровно до того момента, как карета подпрыгнула на ухабе и мы, дружно застонав, схватились руками за челюсть:
– М-м-м, – на глазах сами собой выступили слезы, – язык прикусил!
– М-м-м, – раздалось одновременно, – и я!
Потом мы переглянулись, засмеялись и заговорили! Вспомнили наших нянек, воспитателей и учителей. Пересчитали «боевые ранения». Инира, светлея лицом, рассказала, как щенок волкодава встретил ее после долгой разлуки:
– А потом Руди прыгнул мне на колени, думая, что он все еще щенок, и уронил меня прямо в грязь! Мама очень расстроилась, а папа смеялся. А у тебя были собаки?
– В охотничьем домике, где мы жили с мамой, было много собак, но они жили на псарне и за ними ухаживали слуги, – рассказывая байки, я осторожно притянул Ини ближе, укладывая ее голову себе на плечо.
Она немного посопротивлялась, но я вдохнул аромат ее упрямо торчащих из под сетки волос и настоял на своем:
– Отдохни. Нас никто не видит, а Камилу и Кварту я скажу, что угрожал тебе дыбой.
– А Сигизмунду? – Она все еще сопротивлялась.
– А Сигизмунд все знает и одобряет, – сказал я, продолжая прижимать ее щеку ладонью.
И моя упрямая невеста сдалась. Прыснув, как девчонка, повозилась и замерла, вслушиваясь в стук моего сердца. Ощущая биение ее пульса, я продолжил рассказ:
– Вдова, которой мама помогала, однажды дала мне большую корзину спелых яблок и велела отнести домой. Соседские мальчишки знали, что у этой женщины самый лучший сад в деревне, и не раз пытались обобрать яблони. Но вдова следила за своим достоянием и держала в саду злющих собак. А тут целая корзина спелых плодов!
Инира распахнула глаза и прикусила губу, стараясь не смеяться, забыв, что я ощущаю каждый ее вздох. Видимо, живо представила себе эту картину. Вдохновленный ее вниманием я продолжил:
– Меня окружили и велели делиться. Но ведь яблоки для мамы! Я дунул по улице, боясь, что меня вот-вот догонят. Что делать? На глаза попался шест с колесом для аистов. Я забрался на него в считанные минуты и умостился в пустом гнезде.
Инира весело рассмеялась, и я жадно уставился на ее рот. Почему-то представил, как целую его, пробуя на вкус. Она вспыхнула и отвела глаза.
– Мальчишки собрались под гнездом и стали думать, как меня достать. Самый старший предложил взять шест с гвоздем, которым доставали ведро из колодца и сдернуть меня на землю. Представив короткое путешествие в бурьян, я от испуга начал довольно метко кидаться оттуда вниз яблоками. И продолжал поражать противников, пока яблоки не кончились.
Инира вновь рассмеялась:
– А как ты спустился?
Я прикрыл глаза наслаждаясь воспоминаниями и ее искренним весельем:
– Меня так вдохновила победа, что я вскочил и запрыгал. Колесо заходило ходуном и сломалось.
– Ох! Ты ушибся? – Инира так широко распахнула глаза, что я увидел в них свое отражение.
– Немного, – ответил я успокаивающе. – Повис на шесте и, спускаясь, ободрал руки.
Инира покачала головой. Я решил отвлечь ее, предложив подкрепиться. Подтянул на колени небольшую корзинку и открыл. Сразу стало понятно, что ее собирал Камил. Тонко порезанная ветчина, завернутая в салфетку, крошечные, «на один укус» огурчики, шарики мягкого сыра в ореховой крошке, пирожки, сладости и бутылка вина с одним-единственным кубком.
– Придется пить из одного бокала, – притворно вздохнул я, нетерпеливо ожидая возможности коснуться отпечатка ее губ на прохладном серебре.
– И есть с рук? – усмехнулась Инира в ответ. Лукаво заметила: – Тарелок этот интриган тоже не положил.
– А ты меня накормишь?
Ини опустила ресницы:
– Да.
Дальше все превратилось в странный чувственный ритуал: мы, не замечая тряски кареты, подносили к губам друг друга аппетитные кусочки. Каждый ломтик сопровождало касание.
Инира легко приняла правила игры: опиралась грудью на мое плечо, чтобы дотянуться до рта, бросала кокетливые взгляды и улыбалась.
Я ловил ртом ее прохладные пальцы, притворно делая вид, что собираю лакомые крошки и облизываю соус. Она в ответ дразнила меня розовым язычком, дотягиваясь им до кусочка, словно пробуя на вкус и вызывая этим зрелищем жар во всем теле.
– М-м-м, сладкая, – я прикусил тонкие крепкие пальцы, взглянул Инире в глаза.
Нет, скуки или равнодушия в ее взоре не было. Отсутствовало и бессмысленное кокетство юной красотки. Было некоторое любопытство: чем ты меня удивишь? Сможешь ли подарить наслаждение, которое я еще не испытала? Или станешь разочарованием?
Что ж, я готов принять вызов!
В последний раз прихватив зубами нежную кожу между большим и указательным пальцем, я переключился на ее запястье. Расстегнул простую перламутровую пуговичку, прикусил голубую венку и закинул ее руку себе на шею. Ини попыталась отодвинуться, показать, что ей неудобно. Но я прижал ее к себе сильнее.
Все попытки протеста смирил жестким поцелуем и жарким шепотом:
– Тс-с-с, любимая, желанная, моя…
А потом продолжил кормить ее, ласково целуя ее запястье, поглаживая светлые локоны и прижимаясь лицом к ее шее, что бы вдохнуть сладкий запах меда.
Когда мы захотели пить, карету затрясло особенно сильно. Мы, как заправские жадины, не могли упустить и капли воды с вином! Карета тряслась, кубок ходил ходуном в наших руках, и передавать его друг другу становилось все сложнее. А потому через некоторое время Ини очутилась у меня на коленях, а я легкими поцелуями собирал прозрачные капли с ее губ.
– Вайнор! – не то стон, не то возглас сорвался с ее губ, когда я доставал языком орешек, упавший в ложбинку между ее грудей.
– И-н-и… – стоном ответил я, принимаясь осторожно распускать шнуровку на ее рубашке. Она в ответ запустила прохладные пальцы в мои волосы и притянула меня ближе. Пустой кубок упал на пол, опустевшая корзинка с провизией давно улетела в угол.
