Потом я опустился на корточки, удерживая любимую в руках и нежно целуя ее опустившиеся в истоме веки. Медленно, словно нехотя мы разомкнули объятия, ласкаясь, обмениваясь ленивыми сонными поцелуями, поправили одежду.
Прежде чем вернуться к костру, я отыскал в кошеле чистый кусок полотна для перевязок и предложил его Ини. Пока она устраняла последствия нашей страсти с помощью воды и ткани, я осторожно отряхивал с ее одежды мелкие кусочки коры и хвою.
В груди разливалась щемящая нежность, хотелось качать ее на руках, прижимать к себе, словно плюшевого мишку в детстве. И в то же время восхищаться ее хрупкостью и силой, тонкими косточками и бархатистой кожей… Все это вскипело во мне и выплеснулось объятием, лишенным огня, но полным тягучей неги.
Она в ответ трепыхнулась, как испуганная птичка, попыталась отстраниться. Я не стал удерживать силой, лишь прижался лицом к ее груди. Замерев, Инира постояла немного, будто прислушиваясь к себе, потом прижалась, отогреваясь в моих руках.
Сколько мы так простояли – не знаю. Время потеряло свое значение. В этом мире существовали лишь мы и наши объятия.
Вернувшись к костру, Инира уже не возражала, когда я поправил лежанку, соединив две в одну. Потом расстелил поверх лапника самый большой плащ и приготовил еще два более тонких, чтобы укрыться.
Засыпая, мы держались друг за друга, словно утопающие. А вокруг шумел и потрескивал лес.
Инира
Стоило Вайнору улечься рядом со мной, как он тут же провалился в сонную дрему. Я пригрелась рядом, чутко прислушиваясь к звукам леса. Ничто не выбивалось из привычного шума. И в деревне тихо. Не мычат коровы, не лают собаки. Странно.
Дав жениху время крепко заснуть, я осторожно выскользнула из его рук. Расправила плащ, любуясь расслабившимся во сне королем. Может, остаться? Согреться его теплом, забыть о тревогах? Нет. Не усну! Меня притягивала эта деревня и продолжала беспокоить голубятня. Если там есть птицы – стоит убедиться, что это еда.
Плащ сковывает движения, оставлю-ка его Вайнору. Железо мы сняли, но плотный жилет иногда способен защитить от скользящего удара. Оставляю. Волосы спрятать под темный платок. Тяжелый кинжал на пояс – и вперед, в обход нашей стоянки.
Миновав деревья на опушке, я отыскала тропку. К счастью, летние ночи не слишком темные. Половинка луны вынырнула из-за облаков и подсветила дорожку, когда я кралась на хутор. Забор совсем простой, три тонкие жерди на хлипких столбиках. Только бы не захрустели!
Вот и двор. Где же собаки? Почему нет собак?
Хрусь! Под ноги попалось сломанное колесо, какая-то колодка, хрустящие черепки…
Помойка, а не хозяйский двор! Чем местные крестьяне, интересно, занимаются? Оглобли сеют, а телеги с колесами пожинают? Кое-как преодолев полосу препятствий под ногами, я добралась до голубятни. Вместо замка дверь была завязана веревкой. К счастью, узел довольно простой.
Дверь открылась практически бесшумно, что странно для крестьянского хозяйства. Глаза уже привыкли к полумраку, и луна щедро светила в открытую дверь. Я осмотрела ряды клеток, открытые летки и удобные насесты. Похоже, здесь не просто «теплая хатка», здесь школа для воспитания почтовых голубей! Местная голубиная база. Ничего себе хутор! Какой-то разбойничий вертеп!
Поразмыслив минутку, я выбрала в стоящей у дверей стопке пару небольших клеток и пересадила в них сонных птиц. Сейчас они спят, а на рассвете мы доберемся до Мщери, тогда птички точно пригодятся!
Уже на выходе, когда я пыталась осторожно притворить дверь, за спиной выросла тень. Не рассуждая, отбросила клетки, хватаясь за кинжал.
– Тише, сестренка! – тень перехватила мои руки. – Это я.
С облегчением узнав Камила, я подняла клетки с трепыхающимися птицами.
– Что это? – спросил он.
– Почтовые голуби, – коротко ответила я.
Напарник чуть слышно выругался и потянул меня за собой. Я не возражала, вдвоем надежнее. Добравшись до стоянки, Камил осмотрел помятых птиц в слабом свете костра. Налил воды в поилки, сыпанул зерна:
– Целы, просто напуганы. За час до полета нужно будет покормить и напоить.
Я и уточнять ничего не стала, просто приняла к сведению. Еще в школе телохранителей Камил славился как непревзойденный голубятник.
Бесшумно вернуться к Вайнору не удалось, он открыл глаза, укоризненно на меня посмотрел и укутал в плащ так, словно вокруг трещал лютый мороз. Возражать я не посмела, до рассвета оставалось буквально пару часов. Нужно хоть немного поспать.
На рассвете Камил тронул меня за плечо:
– Голубь прилетел в голубятню.
Я тут же поднялась. Вайнор открыл глаза и коротко распорядился:
– Быстро собираемся и едем в Мщерь. Горячего поедим по дороге.
Потом король повернулся и нежно коснулся поцелуем моих губ:
– Доброе утро, И-и-ини.
Меня бросило в краску:
– Доброе утро!
Король лукаво посмотрел на меня и встал, обдавая теплым влажным дыханием:
– Умываемся и едем?
Я пожала плечами, едва сдерживаясь, чтобы не прижать ладони к его сонному лицу. Пальцы помнили шелковистую упругость его волос и крепость мышц. И просили ощутить это снова! Предатели!
Засунув большие пальцы за ремень, я немного попрыгала, проверяя, не звенит ли амуниция. Невольно перехватила взгляд Вайнора, устремленный на мою грудь. Ох! Кажется, алый цвет лица станет у меня постоянным! А ведь раньше мужские взгляды меня не смущали!
Отыскав предлог, быстренько ретировалась к лошадям, проверять подпруги. Точнее, прятаться от жгучего взгляда Его Величества.
К счастью, Камил предвидел ранний утренний подъем: каша была запарена с вечера. А к рассвету сменяющие друг друга караульные вскипятили котелок воды для травяного настоя.
Последним дежурил Сиг, он быстро разливал по флягам горячий чай, пока остальные готовили лошадей. Камил продолжал наблюдать за деревней:
– Еще голубь! – вдруг негромко заметил он. – И двух четвертей не прошло.
Сборы ускорились. Вайнор сам собрал плащи, раскидал наше временное ложе и залил водой костер. Юный граф заседлал мою лошадь и торопливо затянул подпруги. Стражи, побрякивая оружием, держались рядом с королем, готовые вмиг закрыть Его Величество своими телами. Всех охватило предчувствие: без драки скрыться не удастся!
– Камил, – обратился король к телохранителю, когда все уже сидели верхом, – ты впереди. Выбираемся на тракт, так будет быстрее.
Мой друг поклонился, и наш отряд, огибая деревеньку, свернул к дороге. Через полчаса сзади послышался стук копыт, чей-то крик, звон железа. Сиг ехал замыкающим. Он приподнялся на стременах и передал по цепочке:
– Погоня!
