Двери с шумом распахнулись. Стройный юноша, почти мальчик, в яркой ало-зеленой курточке выкрикнул:
– Его светлость герцог Боунт к маркизе ди Оранд!
После такого громкого объявления я неторопливо поставила чашку и встала, приветствуя гостя. Через доли секунды в дверном проеме показался крупный мужчина. Его взгляд прошелся по мне как скребница по шкуре лошади, заставляя незаметно ежиться под просторным домашним платьем.
В ответ я невозмутимо принялась рассматривать его. С первого взгляда в глаза бросалась роскошь его наряда: тяжелый гранатовый бархат верхней одежды, плотный белоснежный шелк нижней рубашки, проглядывающий в разрезах. Резкое движение руки – и в сторону отлетает короткий модный плащ, отороченный мехом. В солнечном свете блестел дорогой зеленый шелк подкладки.
– Добрый день, маркиза! – Глубокий низкий голос заставил вибрировать посуду на чайном столике.
– Добрый день, Ваша Светлость! – Я сделала книксен, и радушно предложила: – Хотите чаю?
Умное волевое лицо нового гостя едва не морщилось от омерзения, и я тут же поправилась:
– Или вина?
– Вина, – коротко решил герцог Боунт и без приглашения сел в самое массивное кресло у огня.
Однако я не собиралась разыгрывать провинциальную хозяйку и хлопотать: дернула за сонетку и велела явившейся служанке подать вино и закуски.
Мужчина продолжил изучать меня, а я без стеснения отвечала ему тем же. Герцог, несомненно, богат и влиятелен: массивная цепь на шее не просто знак рода, но и образец роскоши – с нее свисают многочисленные подвески из драгоценных камней размером с крупный орех. Широкий кожаный пояс скрыт золотыми пряжками, а брошь и перо на мягкой шляпе стоят целое состояние.
Еще один показатель – толпа сопровождающих. Пажи, оруженосцы и просто любопытные продолжали толпиться в дверях, ожидая любого знака от господина.
Служанка, оценив масштабы визита, вызвала помощницу и в четыре руки девушки быстро накрыли стол заново. Я церемонно предложила гостью вина, он так же чинно взял бокал и отхлебнул первый глоток, показывая свое доверие хозяйке.
Солнце стояло высоко, на неторопливое распитие напитков не оставалось времени, поэтому герцог сразу взял быка за рога:
– Поутру вас навестила леди Астола…
Я в ответ лишь наклонила голову, признавая факт.
– Она сказала, что вы очень удручены отсутствием внимания его величества.
Я посмотрела на герцога удивленно и отпила чаю. Интересно, когда лопнет его терпение? А теперь выбрать себе самый вкусный кусочек!
От тарелки с печеньем я перевела взгляд на дверь. О, там едва косяк не вылетал с трудом сдерживая на приличном расстоянии толпу прихлебателей и шпионов разных сортов.
Герцог перехватил мой взгляд и побагровел. Одно мановение руки – и все посторонние удалились, плотно заперев дверь.
– Леди, – герцог сделал паузу, давая понять, что не знает, как ко мне обращаться.
А я опять промолчала. К чему слова, когда чай такой вкусный, а печенье такое рассыпчатое?
Не говорить же этому подавляющему могуществом человеку, что я помню его стройным юношей в простом дублете из некрашеной кожи?
Помню, как он впервые получил под дых дубиной на учебном дворе, как рыдал в темном углу. Потом я принесла ему свою порцию молока с печеньем, чтобы утешить, а он сжимал в кулаки покрытые ранками пальцы и клялся, что одолеет всех! Похоже, он сдержал свою клятву.
– Взгляните, – мужчина снял с пояса футляр из алой кожи и разложил на столе бумаги.
Я чуть скосила глаза и сморщила носик:
– Что это ваша светлость? Какие-то планы, бумаги… – я очень постаралась, что бы голосок прозвучал капризно. – Вы затеяли стройку?
– Нет леди. Это бумаги на поместье. – Мужчина нахмурил густые нависающие над пронзительными черными глазами брови. – Большое поместье – выделил он голосом. – Красивый большой дом, обширные сады. – С каждым словом лорд Боунт словно забивал гвоздь в мое сердце, не замечая этого.
Впрочем, что ему до чувств никому неизвестной королевской любовницы? Ему нужно устранить помеху. Нужно так сильно, что он пришел ко мне сам, не побоявшись публичности визита.
Герцог неожиданно перестал давить и почти ласково сказал:
– Поместье находится в Умконате. Там вас король не найдет, даже если очень постарается. Умконат не выдает тех, кто провел на его территории три дня. Вы же умная девушка? Вы понимаете, что стать королевой вам никто не позволит?
Вот слова и сказаны. От кровожадной ласковости этих слов меня затрясло, но я старалась не подавать виду. Пила чай, поглядывала на бумаги, выхватывая взором вычурные тяжелые печати, тонкую вязь незнакомой письменности и земельные планы.
– Кроме того, – продолжал герцог, постукивая пальцами по бумагам, – это поместье находится в прекрасном месте. Буквально в трех часах езды от столицы, на побережье моря Слез. Поместье приносит в год около семисот золотых, но вам будет выплачивается апанаж равный тремстам золотым в год.
– Ах, ваша светлость, – я покачала головой и собрала бумаги, – вы решили обмануть бедную девушку? Ведь эти бумаги написаны на иностранном языке. Кто знает, что они означают на самом деле? – Я ломала себя, изображая недалекую, но хитрую и жадную до денег дочку купца.
Мне было жизненно необходимо убедить герцога в своей продажности, низости, подлости. В чем угодно. Только бы они дали мне еще несколько дней на подготовку! Мне не хотелось закончить свои дни в канаве, но если за мое устранение возьмутся такие силы – я не успею сказать «мама».
Я кокетливо поморгала ресницами:
– Умконат далеко, ваша светлость, где гарантии, что меня не убьют по дороге? – А теперь чуть-чуть жадности: – Да и триста золотых – стоимость одной побрякушки на вашем поясе, неужели вы цените покой его величества так дешево?
Герцог Боунт откинулся в кресле, глядя на меня с презрением: еще бы! Ни одна аристократка не посмела бы торговаться! Как можно уронить свою честь столь презренным занятием?
– Здесь есть перевод каждой бумаги, заверенный главным библиотекарем королевского дома. Ваше имя еще не вписано. Для вас готовы другие бумаги, на другое имя. Молодой состоятельной вдове жить одной куда проще, чем незамужней девице.
Я потянулась к бумагам жадными ручонками и принялась едва ли не по букве разбирать текст. Такое поведение еще больше работало на легенду о простой торговке:
– Так что на счет содержания? Ваша светлость! Триста монет это очень мало! – Я хлопала ресницами, гримасничала, даже пыталась выдавить слезу, а глубоко в груди корчилась и плакала юная маркиза Аннелора, в очередной раз расставаясь с наивным представлением о чистоте этого мира.
– Хорошо, если вы сумеете исчезнуть так, что бы король вас не искал, ваше содержание увеличится до тысячи золотых! – припечатал герцог, глядя на меня как на грязь под ногами.
