Хмурый мужчина в суконной куртке с вышитым гербом аристократического рода на груди выполнил мою просьбу и остановил коней у крошечного замурзанного домика воняющего не пирогами, а навозом. Я поблагодарила его, дождалась, пока повозка уедет, а потом потянула юнгу в город.
Поселение было довольно большим – где-то вдалеке виднелся шпиль ратуши, дома из кирпича и камня встречались чаще, чем глинобитные и деревянные. Кое-где мелькали вывески лавок, а ближе к центру навстречу стали попадаться не только селяне, но и опрятно одетые городские жители.
Протопав по обледенелым дорожкам и деревянным тротуарам около часа, я притормозила около большого трехэтажного дома, украшенного нарядной вывеской. «Сытый гость» – гласила надпись.
– Жарис, – я встряхнула уставшего парня, – проверим, как тут кормят?
На лице юнги появился ужас – заведение выглядело очень прилично и даже дорого.
У дверей нас встретил крепенький как гриб-боровик старичок в ярком жилете с медными пуговицами, и вежливо поклонившись, проводил в большой зал.
Этот трактир сильно отличался от обычных трактовых заведений, где путникам предлагали горячую похлебку и соломенный тюфяк. Здесь столы были накрыты пестрыми скатертями, стены не просто побелены, а еще и расписаны забавными сценами.
Мы выбрали уголок потемнее – даже прикупленный у фермеров плащ не скрывал истощенного вида юнги, да и меня не украшали глубокие тени, залегшие под глазами.
Опрятная девушка в чепчике с розовыми лентами и белоснежном переднике немедленно подошла к нам:
– Чего изволите откушать? – спросила она с милой провинциальной картавостью.
– Две мясные похлебки с гренками, мясо в горшочках и сладкие пироги, – решила я, холод требует сытости.
– Что будете пить? – улыбнулась мне подавальщица.
– Горячий сбитень, лучше смородиновый если есть.
Девушка присела в некоем подобии книксена и упорхнула на кухню. Я наконец расслабилась и откинулась на спинку стула. Да, в этом трактире были стулья! И красивые лампы на кованых подставках, и…я моргнула, понимая, что тепло сыграло со мной злую шутку – я едва не уснула за столом!
Юнгу обстановка трактира пугала. Он прятал под стул ноги в потрепанных тяжелых ботинках, а руки, покрытые цыпками и заусенцами – под свисающий край скатерти. Отросшие волосы свисали ему на воротник матросской робы, и если бы парень мог – он бы спрятался под столом весь.
К счастью зал был пуст и. некому было глазеть на странную девицу в потрепанной юбке и ее не менее странного спутника.
Подавальщица принесла горячий суп и гренки с сыром в отдельном блюде. Яркие керамические миски с цветочками добавили вкуса недурному кушанью. Хорошо было и мясо в горшочках, а вот пироги явно были вчерашними.
Возмущаться я не стала, допила сбитень, кинула на стол пару монет и потянула осоловевшего юнгу на выход. Нужно было решить, как двигаться дальше, и двигаться ли вообще.
Ветер утих, обледеневшая простенькая деревянная мостовая вела куда-то вдаль. Поразмыслив, я решила, что в центре будет проще найти гостиницу или посредника, поэтому решительно потянула мальчишку к высокому шпилю ратуши.
Объевшийся парень ощутимо наваливался на меня, другое плечо и спину оттягивали сумки, так что двигалась я довольно неуклюже. Но то, что мы вышли из дорогого заведения заметили местные лихие люди.
Толчок в спину и рывок за лямки мешка опрокинул меня на мостовую. Но Жарис на ногах устоял и даже сумел поставить нападавшему ответную подножку, укладывая франтоватого мужичка рядом со мной. Тут у меня сработали навыки телохранителя – через один удар сердца вор изогнулся, пронзительно крича от боли в вывернутой руке.
На шум из переулка выскочили еще двое шустрых ярко одетых типов. Один из них кинулся к нам, явно пытаясь достать нож и, получил метательную стрелку в голень. Второй оказался более осторожным – остановился и начал смотреть, что будет дальше.
Прижатого мною вора я зафиксировала небольшой цепочкой с хитрыми защелками, которую носила вместо пояса. Потом приставив к его шее кинжал кивнула юнге:
– Держи его, дернется, зарежь! – Жарис побледнел, но кинжал взял.
Между тем раненый разобрался, что он еще жив и попытался скрыться, выдернув стрелку, но едва он ухватил торчащий из раны конец, как я крикнула:
– Стой! Хочешь кровью истечь?
Вор взглянул на меня безумными глазами. Потом оглянулся на того, что остался сзади. Третий поняв, что добыча стала хищником, молча скрылся в переулке.
Я подошла ближе, рассматривая раненого. Высокий и крепкий, но явно не слишком умен. Одет в просторную удобную одежу, но видно отсутствие женской руки – пуговица болтается на нитке, нарядные кисточки обтрепались.
– Помогу, если поклянешься не причинять мне вреда, – сказала я, держась на расстоянии вытянутой руки от воришки.
– Клянусь, – выдавил мужик.
– Сядь и вытяни ногу! – Скомандовала я, вынимая нож.
– Только не режь! – к моему изумлению из выпуклых голубых глаз здоровяка потекли крупные как горох слезы!
– Не буду, – успокаивающе похлопала я его по плечу.
Потом кончиком кинжала нажала потайной рычаг на стрелке и аккуратно вынула ее из раны, а потом из одежды. Воришке повезло – на нем были толстые штаны, набитые оческами шерсти, и стрелка не раскрылась, превращая аккуратную ранку в месиво из мышц и жил.
– Теперь надо забинтовать, – сказала я, мужик только хлопал глазами, прислушиваясь к ощущениям в ране.
Поняв, что сам он ничего не сделает, я вынула из кармашка повязку, пропитанную иссопом и задрав все еще сидящему на ледяной земле здоровяку штанину, остановила кровь и забинтовала.
– Все! Иди домой!
– Домой? – выпуклые голубые глаза недоуменно хлопали ресницами.
– Домой, домой! Куда там твой приятель побежал? – поинтересовалась я поднимаясь.
– Так он в трактир… – растеряно отвечал раненый.
Из-за спины раздался вопль, и я резко развернулась: кричал вор, прижатый юнгой к земле. Кричал он исключительно нецензурно, обращаясь к подельнику, очевидно, решил, что глуповатый силач расскажет мне все их тайны.
Отряхнув руки, я подошла к крикуну:
– Закрой пасть! – резко сказала я, сопроводив приказ легким ударом по косточке.
Воришка захлебнулся криком и уставился на меня глазами полными боли.
– Передашь своим, что всякий кто покусится на меня или моих друзей получит кое-что похуже, чем стрелка в ногу.
С этими словами я сдернула с вора меховую шапку и метнула в нее стрелку, а потом, поднеся щегольскую обновку к носу вора, выдернула из меха металлический штырек. Наконечник стрелки раскрылся острыми зазубренными шипами, вспоров и шкуру, и подкладку, шапка превратилась в пригошню лоскутов.
