В общем, зацарапали они в голове Листика…
Ты, наверное, удивился, что у листиков есть голова? Так вот что я тебе скажу: у Листика, в сущности, кроме головы, ничего и нет. Он весь из себя – одна сплошная голова.
Уверяю тебя: тонкая такая голова. Листики прямо головой к ветке крепятся, чтобы мысли мудреца Дуба к ним быстрее попасть могли.
Ну и вот… Мысль про неизбежность падения царапалась в голове Листика, царапалась и доцарапалась до вывода.
Вообще, мысли всегда так поступают: если уж царапаются, обязательно доцарапываются до вывода.
Вывод был решительный. А какой еще вывод может родиться в голове того, кому больше всех надо?
Листик-голова сделал такой вывод:
– Не могу я ждать, пока рухну с Дуба. Если я неземной, то небо меня не выдаст. Если я – его, то оно – мое.
Вывод, он чем хорош? За ним следом обязательно решение приходит. А за решением что? Поступок.
И вот Листик совершил самый безрассудный поступок: он напряг свою голову… Сильно-сильно… Так сильно, что ветка не смогла ее удержать.
И Листик полетел по своему любимому небу.
То есть это он думал, что полетел, а на самом-то деле он, разумеется, падал.
Ты ведь понимаешь: жизнь так устроена, что, даже если тебе кажется, будто ты летишь, ты все равно, в сущности, падаешь, потому что обязательно в конце концов оказываешься на земле.
Но это ведь так с нами, земными, происходит. А Листик был неземной.
К тому же ему было больше всех надо. А тот, кому больше всех надо, чаще всего больше всех и получает. Если, конечно, понимает, что именно ему надо.
Стоило Листику взлететь, и Небо сразу его разглядело, оно почувствовало в нем своего.
И тогда доброе Небо подослало к Листику Соловья.
Соловей схватил Листик и понес в свое гнездо.
Надо тебе сразу и честно сообщить: это был не просто так себе Соловей, это была очень несчастная птица – Соловей, потерявший песню.
Каждый знает, что Соловью без песни так же плохо, как без крыльев. А этот песню потерял. Представляешь?
И знаешь почему? Уюта у него не было в гнезде. А сам подумай: если нет уюта, какая песня?
Без уюта красивая соловьиная песня не рождается. Так уж повелось.
Небо очень переживало по этому поводу: привыкло оно песни Соловья слушать. Свой парень, неземной. И без песни. Нехорошо.
А тут – Листик. Тоже неземной. Очень кстати.
Соловей как Листик в гнездо принес, сразу в гнезде поселился уют. Потому что если голова в доме, то там уют поселяется.
Тут и песня у Соловья родилась.
Небо слушало его и радовалось.
Дуб тоже слушал. Но не радовался. Хоть и мудрый был, но песни не любил со своего желудевого детства. Смысла в них не видел. Дуб потому что.
Говорят, Листик до сих пор живет в гнезде Соловья и помогает ему петь песни.
И знаешь, что самое интересное?
Другие листики на дубе уже давно пожелтели и на землю рухнули. А этот, которому было больше всех надо, не желтеет со всем. Неземной потому что.
А если ты неземной и создаешь уют, чтобы песня рождалась, то и желтеть вроде как ни к чему.
Дети – это люди
Ребенок – это человек. Остальное – комментарии
ГЛАВНОЕ, ЧТО ХАРАКТЕРИЗУЕТ НАШЕ ОТНОШЕНИЕ К ДЕТЯМ, – ВЫСОКОМЕРИЕ.
«Родители нужны детям, чтобы принимать решения о здоровье, питании и образовании, иначе бы они проводили все детство, питаясь пончиками и пялясь в телевизор»
[2], – пишет замечательный ученый и умнейший, судя по всему, человек Роберт Сапольски, к чьим работам мы еще непременно вернемся в этой книге.
Крупные ученые тоже ошибаются. Однако нельзя не признать, что высказывает Сапольски очень характерный для нас, взрослых, взгляд.
Держать детей за придурков, которые ничего не хотят, кроме как развлекаться, – привычная, излюбленная и очень возвышающая позиция взрослых людей.
Удивительное дело! Мы – взрослые, построившие такой сложный, негармоничный мир; мы – взрослые, поставившие существование планеты на грань гибели; мы – взрослые, «снабжающие» ежедневные новости невероятным количеством разных кошмаров; мы – взрослые, убравшие за ненадобностью из своего лексикона такие еще вчера привычные слова, как «благородство», «честь», «достоинство», «братство»; мы – все! – почему-то абсолютно убеждены, что имеем право воспитывать детей, поучать их и даже заставлять их брать с себя пример.
Вспоминается знаменитый анекдот: «И эти люди не разрешают мне ковыряться в носу?»
Педагогика – слово греческое, в переводе означает «вождение детей» или «детоведение» (не в смысле «изучение детей», а в смысле «вождение их за руку»).
Вот мы такие педагоги и есть. Нам хочется взять свое дитя за руку и вести к чему-то, что нам представляется хорошим и правильным. И чтобы ребенок шел рядом. И чтобы не дергался. И вопросов лишних не задавал.
В самом конце XIX века в России вышла книга весьма известного английского психолога Джеймса Сёлли «Очерки по психологии детства». Она начинается с удивительной и очень характерной фразы: «С тех пор как существует человек, подле него находится и ребенок»
[3].
Здорово, правда? Очень четкое деление: мол, есть человек, а рядом с ним иное, другое существо под названием «ребенок» – не человек.
Нам искренне представляется, что ребенок – это еще никакой не человек, ему еще только предстоит им стать, а пока это такой «недопесок», которого нам надо вырастить, то есть обучить его тем законам, которые нам, многоопытным, кажутся верными.
ДЕТИ НЕ ГОТОВЯТСЯ К ЖИЗНИ. ОНИ ЖИВУТ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.
Это нам, высокомерным взрослым, представляется, будто у наших детей есть только завтра. На самом деле у них есть и сегодня, и вчера.
РЕБЕНОК – ЭТО НЕ СУЩЕСТВО, КОТОРОЕ ГОТОВИТСЯ К ЖИЗНИ, А ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ ПОЛНОЦЕННО, КАК ПРАВИЛО, ЕЩЕ БОЛЕЕ ПОЛНОЦЕННО, ИНТЕРЕСНО И ОСМЫСЛЕННО, ЧЕМ ВЗРОСЛЫЙ.
РЕБЕНОК – ЭТО ЧЕЛОВЕК. ОСТАЛЬНОЕ – КОММЕНТАРИИ.
Однако эти комментарии, безусловно, важны. И мы, разумеется, еще поговорим о том, а что это, собственно говоря, значит – видеть в своем ребенке друга, товарища, а не объект для дрессуры и воспитания.
