Чтобы понять, что уникальное вы можете сказать миру, вам нужно понять себя.
Это понимают не только писатели – читателям это тоже прекрасно известно. Вспомните последнюю книгу, которая захватила вас настолько, что вы не могли от нее оторваться. Что вы о ней помните? Что нашло отклик в вашей душе? Уверена, что это вовсе не сюжет: «Главный герой сделал то-то, а потом то-то». Настоящая литература – это не просто перечисление событий. Книга открывает читателю Истину о нем самом и о мире, в котором он живет.
Понимаете, к чему я клоню? Художественная литература, как это ни парадоксально, является самым честным способом самовыражения. Невозможно писать о чем-то, если вы не пережили этого сами. Так, человек, не умеющий плавать, не может быть спасателем. Вы не должны отрываться от своих корней. Здесь вы обретете свой голос, поймете, о чем нужно писать именно вам, что вы можете сказать такого, что увлечет и тронет читателя. Чтобы писать хорошую прозу, способную изменить и исцелить вас, вы должны познать себя.
Развитие глубокого самосознания
Важность познания себя, как и любой другой части процесса переписывания своей жизни, я поняла совершенно случайно. В то время я искала совершенно иную истину. Я хотела понять, почему Джей выбрал самоубийство. Я связывалась с его бывшей невестой, компанией кредитных карт, врачом, риелтором, коллегами, братом. В поисках ответа я перерыла все бумажки в его столе и ящиках. Я занималась этим постоянно – работа стала для меня настоящим наваждением. Спустя три месяца, когда я начала понимать, что истина, которую я так стремлюсь узнать, недостижима, мы завели щенка. Через четыре месяца я была ничуть не ближе к цели, чем в начале пути. Меня стали посещать мечты, в которых моими спасителями становились знаменитые актеры. Обычно это был Мэтт Деймон – он симпатичный и толковый. Но иногда мне грезился Кевин Бэкон, потому что мое детство пришлось на 80-е годы, и слепой я тогда не была. А одно время я ждала даже первого Стива из «Умной собачки Блу» – он приходил и спасал меня.
Полагаю, вам ясно, в каком плачевном положении я находилась. И насколько бессмысленно и тоскливо я проводила свое свободное время.
Окончательно зайдя в тупик, я стала искать истину не снаружи, но внутри. У меня была предрасположенность к такому пути, потому что я вечно копалась в собственной душе. Самоанализ был моим любимым занятием. Самыми страшными фильмами для меня были те, в которых зловещие существа подчиняют героев своей воле. «Вторжение похитителей тел». Первые «Дети-шпионы», потому что в этом фильме тайные агенты превратились в бессмысленных исполнителей чужой воли. Я ночи не спала, копаясь в собственных промахах и недостатках. Как родители Кристофера Маккэндлесса. Вы читали «В диких условиях»? Мужчина и женщина уничтожили собственного сына. И до сегодняшнего дня они предпочитают думать, что он – свободный дух, унесенный ветром. Для меня никогда не было ничего более ужасного, чем случайный вред, причиненный другим людям. Неудивительно, что после самоубийства Джея я изучила себя буквально по миллиметрам, чтобы понять, не прячется ли ответ на трагический вопрос во мне самой.
Мой психотерапевт посоветовал мне вести дневник, чтобы фиксировать в нем процесс самоанализа. Я отказалась по двум причинам: 1) на тот момент я никогда не вела дневников, и этот процесс казался мне бессмысленным переливанием из пустого в порожнее; и 2) я – трусиха. Именно поэтому я и выбрала художественное писательство – так я могла спрятаться от мира. Я и до сих пор так думаю, но, как вы скоро узнаете (и как скоро узнала я), писательство – это не проявление трусости.
Познание себя трусу не по плечу.
Вместо дневника я стала писать «Майский день». В этот роман я вложила все свои страхи, всю неуверенность, всю потребность в справедливости и в ответах. В процессе работы над романом я познавала самое себя – вот почему эта книга получилась такой неровной. Именно поэтому я советую вам выполнить писательское упражнение из этой главы, прежде чем приступать к работе над романом. Правильно настроенный компас поможет вам значительно сэкономить время.
Самоисцеление, исцеление других, сильная литература – все это не единственные причины для исповеди самому себе. Вы очень скоро поймете (если еще не поняли), что написание романов – это одновременно и щит, и микроскоп. Вот почему так важно заранее достичь определенного уровня самосознания. Вы же не хотите случайно выдать тайну, которой вовсе не собирались делиться, или углубиться в воспоминания, к анализу которых вы не готовы. Конечно, со временем вы изучите все. В этом и заключена прелесть литературы. Вы погружаетесь в собственные темные глубины, и это становится игрой. Но вам нужно хорошо представлять свой внутренний мир, чтобы иметь возможность контролировать процесс.
Короче говоря: познайте себя.
Вам нужно понять себя всего, а потом перенести результаты этого познания на бумагу. Сначала запишите все как есть в дневник, а потом уже приступайте к художественному вымыслу – к роману. Почему? Потому что все наши страхи, радости, недостатки и странствия не так уж отличаются друг от друга. В них больше сходства, чем различий. Когда вы честны с собой, вы честны и в своем романе. А честность автора всегда находит отклик. Она соединяет людей. Она помогает людям понять: я не один такой.
Покажу на примере.
Несколько лет назад я возвращалась с детьми с тренировки по тхэквондо. Из сельского дома, где Джей произнес свои последние слова, мы переехали в бунгало 40-х годов в весьма консервативном городе в Миннесоте. Детям моим было шесть и десять лет.
На тхэквондо мы ходили по вторникам и четвергам. По вторникам и четвергам мы возвращались в наш маленький домик в Сент-Клауде в половине девятого вечера. Все шло, как обычно. Но один четверг в конце марта оказался иным. Тем вечером мы вернулись домой и увидели на пороге дома бегонию в горшке. День был довольно холодным, но бегония в коричневом бумажном пакете выглядела вполне живой. Зеленые листья, шелковистые оранжевые лепестки…
Кто-то точно знал, когда мы возвращаемся домой, и оставил растение так, чтобы оно не успело замерзнуть. Еще пять минут, и нас ждала бы жалкая ледышка.
Дети решили, что это очень мило, и я их поддержала. Но я не могла избавиться от тревожных мыслей. Мы только что переехали в этот город. Мы здесь никого не знали. Все мои друзья и родственники жили примерно в получасе езды отсюда. Никто из них не поехал бы так далеко, чтобы оставить у порога моего дома цветы без записки. Совершенно понятно, что за мной и моими детьми несколько недель наблюдал серийный убийца. Он точно знает, когда мы уезжаем и возвращаемся. И он оставил свою визитку – оранжевую бегонию, прежде чем убить нас во сне.
Той ночью я спала на диване поближе к входной двери. Под подушкой я спрятала нож, свой кухонный нож с отломанным кончиком – пару лет назад я пыталась разрезать им замороженную индейку, которая никак не хотела оттаивать. Это был самый острый нож в моем доме, но дело же не в этом, верно?
КТО-ТО ОСТАВИЛ МНЕ ЦВЕТОК, И ЭТО ЗАСТАВИЛО МЕНЯ СПАТЬ С НОЖОМ ПОД ПОДУШКОЙ.
