В тот день, уложив Зою спать, я начала писать «Майский день».
Одного лишь дневника было мне недостаточно. Я не могла выжить, вновь и вновь переживая собственную боль. Мне нужно было положить ее в конверт, заклеить и отправить по назначению. Все те детективы, которые я читала, давали ощущение потенциального порядка, который я могла воплотить в собственной истории. Это был способ переписать свою жизнь. По тому количеству людей, которые стремились поговорить со мной после моих писательских семинаров, которые писали мне в Интернете, я знала, что не одинока. В мире множество людей, которым нужно разобраться в своей жизни, но для которых невыносима мысль о написании мемуаров. У кого-то воспоминания о травме еще слишком свежи. Кому-то не хочется вновь испытывать боль или причинять ее другим людям, а кто-то просто предпочитает художественный вымысел.
Я писала «Майский день», цепляясь за него, как за вешку, боясь провалиться в ту зияющую черноту, где я была монстром. Я писала о смехе, о неожиданностях, о женщине, у которой неожиданно умер любимый человек. Ей кажется, что она виновата в этой смерти, но ее поддерживают неожиданные союзники. И в конце книги ей удается разгадать тайну его смерти.
«Майский день» – книга неровная. Это мой первый настоящий роман.
Сюжет книги абсолютно вымышленный. Написание этой книги очень помогло мне.
Написав последнее слово, я поняла, что темнота никогда не вернется – по крайней мере, не так, как в тот день, когда я бросила Зою. И темнота утратила власть надо мной.
Психологи объяснят вам, что я экстернализовала историю, свыклась с ней, привилась от глубокого горя, подвергая себя малым, контролируемым его дозам. Тогда я знала одно: мозг мой перестал кружиться, и я снова начала что-то чувствовать – пусть даже всего лишь эмоции вымышленных персонажей. Я постепенно создала новое пространство для мыслей – и мысли эти более не были связаны со смертью и депрессией. Написание романа оказалось делом спокойным, хотя и непростым. И процесс этот научил меня контролировать сюжеты, а ведь наша жизнь – это и есть сюжет!
Я – не первый писатель, открывший для себя целительную силу писательства.
«Дэвид Копперфильд» Чарльза Диккенса – прекрасный пример отражения на бумаге тяжелых воспоминаний детства (в том числе и очень сложных отношений с отцом). Диккенс сам называл этот роман наиболее автобиографическим и самым любимым. Газета The Guardian поставила «Дэвида Копперфильда» на пятнадцатое место в списке ста лучших романов всех времен и народов.
Ветеран вьетнамской войны Тим О’Брайен написал книгу о ветеране вьетнамской войны Тиме О’Брайене «Вещи, которые они несли с собой». Книга художественная, сюжет вымышленный. О’Брайен открыл в процессе переписывания собственной жизни нечто фундаментальное, почти мистическое. В самой знаменитой своей книге он пишет: «Что-то может произойти – и быть абсолютной ложью, а что-то может не случиться – и быть истиннее самой истины». Книга «Вещи, которые они несли с собой» была издана тиражом более двух миллионов экземпляров, переведена на множество языков, удостоена ряда премий и включена в программу литературы на английском языке.
Изабель Альенде – вот первый писатель, который ввел меня в мир предложения, восхитительный и чудесный. Неудивительно, книги ее, оказавшие на меня самое сильное влияние, основаны на болезненном личном опыте. Первая книга Изабель Альенде, «Дом духов», начиналась с письма к умирающему деду, встретиться с которым она не успела. «Ева Луна» стала одной из моих любимых книг. В ней рассказывается о девочке-сироте, которая выживает и справляется с душевными травмами с помощью своего таланта рассказчицы. В интервью Альенде не раз говорила о целительной силе писательства. Книги ее были изданы тиражом более пятидесяти шести миллионов экземпляров. Они переведены на тридцать языков. Многие из них стали основой для театральных спектаклей и фильмов. Такова сила раскопок собственной души.
Джанет Уинтерсон открыто говорит, что роман «Кроме апельсинов, существуют и другие фрукты» – это ее собственная история, история девушки-лесбиянки, выросшей в ортодоксальной христианской семье в 50-е годы ХХ века. Она написала ее, чтобы создать душевное пространство и справиться с травмой. В автобиографии она написала об «Апельсинах» так: «Я написала историю, с которой могла жить. Все остальное было слишком болезненно. Я не пережила бы этого».
Шерман Алекси вырос в индейской резервации в бедной семье. В детстве он и мечтать не мог, что когда-нибудь вырвется из этого мира. Его книга для подростков «Совершенно правдивый дневник индейца на полставки» в 2007 году была включена в список лучших книг, составляемый журналом «Школьная библиотека». По мнению Шермана, художественная книга о собственной жизни очень ему помогла, потому что в ней он смог сделать свою жизнь лучше, чем она была в действительности.
Короткий роман Норы Эфрон «Ревность» – это безумно смешной рассказ о браке писательницы с Карлом Бернстайном. Во время беременности она не могла контролировать его измены, и впоследствии брак их распался. Но описав свою историю в романе и окружив его вымыслом, Нора смогла пересмотреть развязку конкретной истории. Подруга спрашивает героиню «Ревности» Рэчел, почему она все превращает в историю. Ответ Рэчел очень четко говорит о целительной силе переписывания своей жизни: «Рассказывая историю, я контролирую развитие сюжета. Рассказывая историю, я могу заставить тебя смеяться, а мне больше нравится, когда ты смеешься, чем когда начинаешь меня жалеть. Когда рассказываешь историю, не так больно. И когда я рассказываю историю, я могу с ней справиться». «Ревность» – это первый опубликованный роман Норы Эфрон. Книга не просто стала бестселлером. По ней был снят очень успешный фильм, в котором снялись Мерил Стрип и Джек Николсон.
Алхимия превращения боли в золото вовсе не является чем-то чудесным, доступным малой группе избранных, опытных писателей, родившихся с пером в руке. Вы тоже можете овладеть этим искусством. Когда я писала «Майский день», то у меня за плечами был филологический факультет, но писать романы меня никто не учил. Я даже не знала основ написания рассказа и не была знакома ни с одним писателем. Кроме того, я жила в сельскохозяйственном штате Миннесота, у меня не было Интернета и я не могла записаться в какую-нибудь писательскую группу. Я сама училась искусству написания романа.
Не считайте, что целительная сила писательства влияет лишь на тех, кто пережил серьезную травму. Доктор Пеннебейкер установил, что осознанное, выразительное писательство полезно всем. В ходе этого процесса мы познаем самих себя, находим выход из сложных ситуаций, избавляемся от негативных чувств в отношении неприятных коллег, справляемся с разводами, тяжелыми утратами или ПТСР.
Вы вовсе не обязаны стремиться к публикации своей книги. Если вы этого не хотите, значит, так тому и быть. Отправляйтесь в писательский путь так, словно книга ваша пишется только для вас. Вы всегда можете передумать. Но если вы начнете работать, зная, что эта книга – для вас, то сможете писать более свободно, не думая о требованиях издательского мира. Вы будете писать правду. И не важно, если вы сожжете свой роман в ту же минуту, как поставите последнюю точку. Вы можете даже подбросить пылающие страницы в воздух, полить упавшие листы кислотой и закопать пепел. Все равно вы пожнете все физические и психологические плоды процесса написания своей книги. Целительная сила заключена в экстернализации истории и ощущении своего контроля над ней, а вовсе не в оценке вашего труда другими людьми.
