Наряд милиции приехал через двадцать минут. Лариса описала сбежавшего извращенца, понимая, что зря все это затеяла. Еще через полчаса привезли собаку, которая, немного покружив по дворам, потеряла след на пустой автобусной остановке.
Ларисе, проклинающей все на свете, пришлось поехать в отделение милиции, чтобы под присмотром душераздирающе зевающего лейтенанта написать заявление. Когда она уже собиралась уходить, в кабинет заглянул радостно улыбающийся милиционер.
— Петрович, там Земчук вернулся, говорит, поймал вашего «маньяка». В «обезьяннике» отдыхает.
— Да ты что! — оживился Петрович, сбрасывая сонное оцепенение. — Скажи, мы идем.
В клетке действительно находился человек среднего возраста, в коричневой куртке, в полном соответствии с описанием Ларисы. Правда, ростом он был гораздо выше.
— Это не он, — тихо сказала она.
Задержанный бросил на нее колючий взгляд, от которого она непроизвольно поежилась, и что-то пробормотал.
— Точно? — лейтенант, мысленно уже ставивший «галочку» за раскрытие «преступления», был разочарован.
Распрощавшись с лейтенантом, Лариса вышла из отделения, прикидывая, как теперь будет добираться до дома. Подумав, набрала номер Олега, кратко обрисовала сложившуюся ситуацию и попросила приехать за ней.
— Ларчик, ну куда я сейчас поеду? Я уже и машину припарковал, и носки снял, — Олег глупо хихикнул, явно довольный шуткой. — Тот мужик наверняка больше тебя испугался, только штаны расстегнул, а ты его уже из баллончика.
— Мне надо было дождаться, когда он меня по голове стукнет? — холодно поинтересовалась Лариса. — Хорошо, обойдусь без тебя.
Не слушая закудахтавшего в трубку Олега, она отключила телефон и тут заметила, что ее догоняет арестованный, очевидно, уже выпущенный из «обезьянника» за ненадобностью.
Поравнявшись с Ларисой, он смерил ее ненавидящим взглядом и выдавил:
— Ну, сука, не была бы ты одного возраста с моей матерью, дал бы в морду, чтоб больше по ночам не бегала, а дома сидела, носки вязала, зараза.
Мужчина скрылся в темноте, а Лариса осталась стоять под фонарем, сжимая в руках мобильник и сглатывая подступившие слезы. Она показалась себе слабой, никому не нужной и бесконечно одинокой.
ГЛАВА 19
Проснувшись на следующее утро с раскалывающейся от боли головой, Лариса с трудом добрела до кофеварки, затем тщательно, но без вдохновения оделась и отправилась на работу.
У лифта ее настигла местная достопримечательность.
— Лариса Михална, постойте! Лариса Михална, одну минуточку!
Лариса обернулась на голос, жалея, что не родилась глухой. К ней неслась соседка с пятого этажа, мадам Селезнева, как ее называли в доме. Обожавшая одежду в стиле городской сумасшедшей, вдова носила шляпки и невероятные сумки-саквояжи, то ли украденные из лавки старьевщика, то ли позаимствованные у старухи Шапокляк.
За неимением семьи мадам занимала себя сбором сплетен, следила за моральной устойчивостью соседей. Нет, она никого не осуждала, не порицала, но странным образом знала все и про всех, дополняя деталями из просмотренных днем сериалов. Вот это ее знание, происходящее непонятно из каких источников, наводило на обитателей дома трепет и стойкое желание как можно реже встречаться с сарафанным радио.
— Ларочка, вы слышали о вчерашнем нападении на женщину в нашем доме? — мадам Селезнева догнала Ларису и перекрыла ей путь к выходу выдающимся бюстом.
— Да что вы говорите? — Лариса сделала удивленное лицо, подняв брови и театрально взмахнув руками.
— Я давно говорила, — продолжила женщина, — что дом без консьержа — это неприлично в наше время, мезальянс.
— Не комильфо, — машинально поправила Лариса.
— Я и говорю, — не моргнув глазом продолжила соседка, — опасно в наше время. Кодовый замок на двери любой может открыть. Хоть бы домофон установить решили! Представляете, на женщину напал маньяк, разорвал одежду и надругался, ирод. Когда приехала милиция, бедняжку пришлось заворачивать в одеяло, ничего из одежды на ней не было цело, одни лохмотья.
Лариса опешила, представляя, что придется менять квартиру. Быть жертвой насильника и встречать утром и вечером сочувствующих соседей или, еще хуже, приходящих с предложением помощи, было ей в настоящий момент не под силу.
— А имя жертвы известно? — с замиранием сердца поинтересовалась Лариса.
— В том-то и дело, что нет. Был наряд милиции, но в нашем отделении теперь какой-то новенький участковый и все твердит «не положено». В подъезде никто ничего не слышал, — с сожалением в голосе откликнулась соседка. — Знать бы, кто это, мы бы помогли человеку справиться с первым шоком, ведь в данной ситуации главное выговориться, облегчить душу, рассказать о своих страхах. Вы согласны со мной?
— Да, полностью поддерживаю вас, — выдохнула Лариса, с облегчением понимая, что переезд отменяется.
— А вы ничего не слышали, Ларочка?
— Нет, я вчера рано спать легла, — поспешно соврала Лариса.
— Странно, — внимательно посмотрела на нее мадам Селезнева, — выглядите вы на удивление хорошо, это даже ненормально в вашем возрасте. Аристократическая бледность вам очень, очень к лицу. Ну, не буду вас задерживать. Хорошего дня!
Мадам встрепенулась, увидав очередную жертву, соседа Василь Михалыча, возвращающегося с собакой с прогулки. Не дожидаясь ответа Ларисы, она антилопой рванула ему навстречу.
Лариса быстро дошла до стоянки, села за руль и, взглянув на себя в зеркало, потянулась за косметичкой.
— Кошмар какой! Вот что значит полночи бегать по городу, а потом плохо сделать макияж, — приговаривала она, припудривая лицо, отдававшее нездоровой зеленью.
Лариса вздрогнула. Сперва показался букет красных роз, а за ним — свежевыбритое, улыбающееся лицо Олега. Ветер развевал небрежно повязанный шарф «Банана Репаблик», презентованный ему Ларисой на День защитника Отечества. Благодаря военной кафедре, армия обошла его стороной, но повод как выпивать в сей день, так и принимать подарки остался на законных основаниях. Минуту они смотрели друг на друга. Олег демонстрировал радость щенка от встречи с хозяйкой, Лариса боролась с желанием дать полный газ. Правила хорошего тона оказались сильнее, она опустила стекло.
— Девочка моя бедненькая, — начал Олег шутливым тоном, пытаясь заслужить хотя бы улыбку. Лариса молчала.
— Ну, прости дурака. Спросонья был, задремал перед телеком. Ситуация показалась беспроблемной. Думал, такая женщина, как ты, сама разберется, а утешение… — развел он руками. — Разве ты позволила бы мы мне вытирать твои горючие слезы и отпаивать ромашковым чаем, как какую-нибудь истеричку? Нет, ты из тех женщин, которые обезвреживают преступника, а затем сдают его правосудию. Лар, ну прости, — заглядывал он ей в глаза, пытаясь просунуть голову в окно для поцелуя. Отсутствие реакции на прибаутки его пугало.
