ГЛАВА 44
Сказались волнения последних недель. Пережив ссору с дочерью и переволновавшись из-за подруг, Валентина чувствовала себя неважно, но наотрез отказывалась «полежать» в частной клинике. Свято веря в бесплатную медицину, она считала, что хорошие врачи работают из чувства долга, а не ради наживы. Дочь, конечно, разнервничалась, начала рассказывать ужасы про ампутированные ноги вместо рук, перепутанные бирки с полом у новорожденных, но на выручку неожиданно пришел зять, спокойно объяснив разбушевавшейся жене, что мамулю кладут для профилактики в отделение санаторного типа, где только осмотр, процедуры и никаких обрезаний, пошутил он. Войдя в палату, рассчитанную на четыре человеко-койки, Эльвира признала, что ни в коридоре, ни в комнате люди не лежали друг у друга на головах, как в дореволюционные времена в тифозных бараках, а мухи не роились над кроватями. Чисто и довольно уютно. Веселенькие занавесочки на новых евроокнах, тумбочка и даже старенький холодильник делали палату похожей на номер в отеле для человека неизбалованного, но любящего чистоту и порядок. Три кровати были разобраны. Четвертая была застелена белым, как вафельное полотенце, покрывалом, а подушка стояла углом, как в пионерлагере. Палата была пуста.
— Больные на процедурах, — сообщила сестра-хозяйка, передавая Валентине комплект полотенец.
Торжественно пообещав звонить после каждого посещения врача и передавать сводки о здоровье, Валентина отправила своих до дома, до хаты, а сама прилегла на кровать.
С дочерью они помирились на удивление быстро. Алексей, относившийся к теще с глубоким уважением, поговорил с Элей, упрекнув за неуместный, как он выразился, «coming out». Эльвире и без того было стыдно. Кроме того, приглашая няню, бедная девочка представляла себе даму возраста своей мамы, с детской наивностью полагая, что кто платит, тот и музыку заказывает. Реальность разочаровывала. Гувернантки, молодые интересные женщины в хорошей физической форме, подчеркнутой английским костюмом, были далеки от литературного образа крепостной Арины Родионовны, кланяющейся в ноги своей барыне. Остановив свой выбор на одной из них, Эльвира почувствовала себя не в своей тарелке, слегка побаиваясь новоявленную фрекен Бок. Гувернантка, присланная элитным агентством, выполняла свою работу: воспитывала детей и попутно домочадцев. Осознав, что она теряет последние позиции в собственном доме, оставляет деревню за деревней, Эльвира появилась в родительском гнезде с предложением об окончании военных действий. По вопросам питания и здорового образа жизни она не уступила ни пяди, продолжая обеспечивать семью подножным кормом. Семья отнеслась с пониманием, уважая право каждого человека на самовыражение. С передачей воспитательных функций бабушке и дедушке пришлось повременить, поскольку Валентина выглядела неважно, и Эльвира с Михаилом уговорили ее обследоваться.
Проснулась Валентина от тихого разговора. Прислушалась.
— Мужики все-таки поголовно бестолковые. Мой не жмот, плохого не скажу. Самое обидное, что подарки дарит дорогие, но мне не нужные. Спрашивается, зачем мне дорогие часы, если я их не ношу вообще? Или очень красивые золотые серьги в виде цветочка, но с розовой серединкой? У меня из розового только бантик на лифчике! Еще я балдею, когда он собирается на мероприятие. «С пониманием» ждет три часа, пока я начищу перышки, перемеряю все платья, переделаю пять раз прическу. Я всегда при параде ровно за пять минут до выхода. Сам же никуда не спешит. Он терпеливо ждет. И начинает собираться ровно тогда, когда я готова. И тут начинается! Он, оказывается, тоже в замешательстве, что сегодня наденет, или не может найти подходящий галстук. Выясняется, что на костюме пятно, оторвалась пуговица, или то, что он хотел надеть, в химчистке. Нет, конечно, так не всегда. Иногда мудрая женщина, то есть я, все ему подготовит заранее. Тогда он уверен, что он сам собрался за пять минут. И догадайтесь с трех раз, кто всегда виноват в опоздании?!
— А я никогда не могу прийти вовремя. Являюсь или на час раньше, или на час позже. Я и вещи с вечера соберу, и сумку. Раньше даже маршрут прорабатывала, но каждый раз, как только у меня остается времени в обрез, кто-то третий путает карты, рвет последние колготы, прячет косметичку, ломает кофеварку, делает мелкие пакости, чтобы я носилась по дому как электровеник, сшибая углы.
— Барабашка?
По голосам Валентина определила, что девушки молоды. Наверное, ровесницы ее дочери.
— Прикалывайтесь-прикалывайтесь, а мне привелось на себе испытать. Подробности опушу, но падающие зеркала, срывающиеся со стен картинки, самовключающийся свет не раз заставляли мои волосы вставать дыбом, — с обидой в голосе гордо заключила вторая. — Когда домой прихожу, всегда в звонок звоню.
— Зачем?
— С домовым здороваюсь.
Девушки фыркнули.
— Вообще я в это все не верю, но вот спиной к стене предпочитаю спать, — созналась первая.
— Да, — поддержала вторая, — я вот тоже не люблю спать так, чтобы рука с кровати свешивалась, страшно, вдруг схватит… Но сейчас мы с ним помирились, я ему печенье на карниз положила. Но иногда он нервничает, что я дома долго не появляюсь, и свет включает.
— Туда, где лежит печенье, заглядывала? — вступила третья девушка. Голос с хрипотцой выдавал курильщицу со стажем.
— Нет, обхожу это место. А вдруг оно его съело? — с ужасом спросила вторая.
Девушки захохотали. Валентина кашлянула и приподнялась на кровати, опираясь на подушку. Три девушки сидели на кровати у окна, поджав под себя ноги, и угощались чипсами.
— Ой, извините нас. Мы, наверное, громко, — разволновалась худенькая светленькая девушка в детской пижаме с мишками и красными мячиками. По голосу Валентина определила, что именно она совращала домового печеньем. Девушка стала собирать крошки на покрывале в руку.
— Разбудили? — озаботилась яркая блондинка а-ля Мэрилин Монро с малиновыми губами, то ли от природы такими полными, то ли доктора постарались. Сексапил, как принято говорить, сбивал наповал. Энергетика исходила от девушки, как жар от батареи.
— Да нет, девочки, я привыкла дремать под звук телевизора, — соврала Валентина.
— А можно вас спросить, вы верите в нечистую силу? — поинтересовалась девушка с мишками.
— Знаете, на заре перестройки, — Валентина поудобнее устроилась на кровати, — с появлением первых видео, страна поделилась на три лагеря. Одни смотрели «про это», вторые — боевые искусства Шаолинь, а третьи — ужастики. Удивительно, но никто не кинулся смотреть классику американского кино, «Завтрак у Тиффани», например. Ну да ладно.
— «Про это» — это про что? — нахмурила брови девушка-подросток.
— Деревня ты, Катерина. Одни черти на уме. Эротика, секс, поза лотоса, — томным голосом из «секса по телефону» проинформировала «Мэрилин».
— А у тебя одни тряпки и мужики, — огрызнулась та. — Брать нужно внутренней красотой.
— А давать чем?
