Славонский посол чуть не брызгал слюной от ярости, но Хиона держалась так твердо и говорила по-новому властно, что он вынужден был уступить.
Однако продолжал настаивать, чтобы на уроках присутствовала леди Боуден или кто-нибудь из его свиты, пока Хиона не заявила непреклонно:
— Если моя мать разрешила капитану Дариусу учить меня без надзора, я не вижу необходимости что-либо менять потому лишь, что мы теперь плывем на корабле.
Посол уступил с крайней неохотой, и она не сомневалась, что он поставит кого-нибудь подслушивать под дверью, пока она будет заниматься.
Однако, едва корабль вошел в Бискайский залив, и он, и леди Боуден скрылись в своих каютах, откуда не выходили до Средиземного моря.
Хиона же отлично переносила качку, как и капитан Дариус, и они весело посмеивались, обнаружив, что из всех пассажиров практически лишь они одни остались неуязвимы к морской болезни.
— Во всяком случае, — сказала Хиона (а корабль кренился с борта на борт), — никто не сумеет прижать ухо к замочной скважине дольше чем на секунду, и мы можем разговаривать, не опасаясь, что нас подслушают.
— Я понимаю, ваше высочество, о чем вы говорите, — сказал капитан Дариус, — и умоляю вас не толкать меня на неосторожность, о которой позже мы можем пожалеть.
— Пожалеть, что я узнала правду? Никогда! — ответила Хиона. — И ведь хотя вы молчите, капитан, я знаю, вы опасаетесь того, что может произойти, когда я приеду в свою новую страну.
— Я этого не говорил! — быстро сказал он.
— Но думаете так.
Капитан Дариус несколько секунд молча смотрел на нее, а потом сказал:
— Вы слишком молоды, слишком чувствительны и слишком красивы, ваше высочество, чтобы быть пешкой в политической игре.
— Да, я понимаю, — сказала Хиона, — но ведь предупредить значит вооружить, и знай я, что меня ожидает, мне будет легче.
Капитан Дариус покачал головой. Чувствуя, что он не намерен рассказывать ей то, что она хотела узнать, Хиона сказала:
— Но хотя бы объясните, почему меня так торопились отправить в Славонию. Как вам известно, в Европе королевские браки заключаются только после полугодовой помолвки, если не более долгой.
После краткой паузы капитан Дариус глубоко вздохнул и сказал:
— Не могу поверить, что вам неизвестно нынешнее положение вещей в Славонии.
— Конечно, я могу догадываться, — резко ответила Хиона, — но вы все после приезда в Англию скрывали его от меня очень тщательно.
Капитан Дариус вздохнул.
— Для нас это так важно, что мне казалось, об этом не могут не знать в других странах, не публиковать в газетах.
— Право же, — ответила Хиона, — я не встречала ни единого упоминания о Славонии в английских газетах, но, правда, мама выписывает только «Морнингпост».
Она нагнулась через стол над учебником и сказала:
— Что плохого в том, что вы объясните мне истинное положение вещей?
— То, что я говорю, зависит от того, кому я это говорю, от того, кто может меня подслушать, — с легкой улыбкой ответил капитан Дариус.
— Скажите мне правду, — с мольбой в голосе попросила Хиона.
— Правда проста, — сказал он. — С тех пор как король Фердинанд вступил на престол десять лет назад, в народе зрело недовольство и им самим, и его упорным стремлением германизировать страну.
Он улыбнулся и продолжал:
— Славонцы — очень простые люди. Поют, когда счастливы, плачут, когда несчастны. Они исполнены горячего патриотизма и, подобно другим балканским народностям, преклоняются перед красотой.
Он вновь взглянул на Хиону и добавил:
— Вот почему они отдадут свои сердца вашему высочеству, едва вас увидят. Они просто не смогут не полюбить такую обворожительную королеву.
— Благодарю вас, — сказала Хиона. — Но расскажите мне остальное.
После очень долгой паузы капитан Дариус неохотно почти прошептал:
— На трон есть претендент.
Глаза Хионы широко раскрылись. Этого она никак не ожидала.
— Претендент?! — повторила она.
— Сын последнего славонского короля. Его сочли слишком юным, чтобы принять власть, когда умер его отец, но теперь он вырос и не может смириться с тем, что трон, по праву принадлежащий ему, занимает иностранец.
Хиона была заинтригована.
— Это замечательно! — сказала она. — Расскажите подробнее.
— Ничего замечательного тут нет, ваше высочество, — возразил капитан Дариус. — Я поступил крайне неосторожно, сообщив вам это.
— Но вы не можете взять свои слова назад, — не отступала Хиона. — И теперь я хочу узнать больше. Как имя человека, который так пугает короля?
— Его имя вслух не произносят, — последовал неожиданный ответ. — Его называют Аоратос, что значит Невидимый, потому что видят его только преданные ему люди. Солдаты короля повсюду его ищут и получают выговоры за бездеятельность, когда возвращаются в казармы с пустыми руками.
Хиона уловила в его голосе торжество, которое он тщетно пытался скрыть.
— Расскажите… расскажите мне о Невидимом.
— Мне правда нечего больше рассказывать, — ответил он, — Но теперь вы понимаете, почему король нуждается в покровительстве Великобритании, залогом которого явитесь вы как его королева. Так он надеется помешать революции, готовой вспыхнуть потому лишь, что славонский народ хочет, чтобы ими правил их соотечественник.
— Вполне здравая мысль.
Капитан Дариус невесело усмехнулся.
— Если вы скажете что-то подобное королю, вам отрубят голову!
Он шутил, и Хиона ответила:
— Я, пожалуй, предпочту, чтобы в наказание меня отправили назад в Англию.
Но она тут же представила себе, как будет расстроена мать и в какую ярость придет королева Виктория.
Она представила себе, как их выгоняют из особнячка и лишают небольшой пенсии, которую они получали из средств Виндзорского замка. А может быть, ее мать лишится и своей пенсии. Она сказала быстро:
— Могу только поблагодарить вас, капитан Дариус, за ваши объяснения.
— Вам нечего опасаться, — поспешил он заверить ее. — Дворец надежно охраняется а когда король куда-нибудь выезжает, он так плотно окружен солдатами, что его почти невозможно увидеть.
Сказал он это саркастически, словно презирая короля за трусость.
Хиона, слушавшая с широко раскрытыми глазами, спросила:
— Он так непопулярен только потому, что он австриец?
По выражению глаз капитана она поняла, что попала в самую точку с проницательностью, какой он от нее не ожидал.
