Книга Красная планета, страница 15. Автор книги Глеб Шульпяков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Красная планета»

Cтраница 15

Поначалу затея показалась мне бредом обкуренного резервиста, ведь, несмотря на своеобразное детство, я оставался романтиком и верил в добро. Я не мог предположить, что человек, и так уже вскрывший чужое письмо, начнет еще и выполнять наши инструкции. Я не знал тогда, что человек – это ящик Пандоры и надо просто с умом “открывать” его. Если в человеке и было что-то вечное, то это было не добро, а жадность.

Наш первый клиент, молодой смурной человек, молча выложил 300 долларов и забрал картины. Это был известный черниговский сутенер и мошенник Ляпа. По невероятной иронии судьбы один из конвертов попал именно к нему в руки. Ляпа довольно быстро выяснил, кто обвел его вокруг пальца, и возжелал мести. По воровским правилам полагалось отыскать того, кто рассудит дело. Этим человеком стал Валера по прозвищу Жид, легенда нашего криминального мира. Он рассудил дело в нашу пользу. Логика воровского мира была железной – раз Ляпа заполучил картины обманом, значит, он хотел оставить их хозяина, пусть и вымышленного, в тюрьме без денег. Это было не “по понятиям”.


Мы закупили копировальную технику и вскоре завалили конвертами спальные районы Киева, Дарницы, Гомеля… Когда бегать по этажам надоело, я обратился к Гутнику. В тот год его “Десна” выиграла чемпионат, он был в силе и славе и предложил своих ребят разносить конверты. И шквал звонков буквально обрушился на нас. Люди с нечистой совестью расстаются с деньгами с легкостью, так что вскоре цена на “картины” поднялась до двух тысяч долларов. Чтобы обслуживать несколько встреч одновременно, мы наняли девушку из театрального; письма сочиняли студенты-филологи; за “старые картины” отвечала бригада из Союза художников. Содержание писем не отличалось разнообразием, герой оказывался должен то дяде, то тёте, то близкому другу. Неизменным оставался ответ: “картины у папы”. Если клиент выражал желание увидеть “папу”, на сцене появлялся дядя Толя. 20 процентов от общей суммы делали этого в прошлом картежного шулера, а ныне алкоголика непреклонным. Что касается живописи, мы выдавали их за картины “из Библиотеки Брехта”. Эти картины и сейчас висят где-то, ждут своего часа.


Пенсионеры и студенты, фабричные рабочие и богема, интеллигенция – никакой особой статистики по части клиентов не наблюдалось. Сценарий развивался, как правило, в двух направлениях. Первый: клиент прикидывается добрым ангелом и просит девушку сначала отдать картины. “Вы вообще знаете, что такое тюрьма?” (Надо сказать, фантазия клиентов в таких случаях бушевала, это были Дюма и Диккенсы). “А деньги я подвезу потом” – говорил он. Люди из второй категории молча отдавали деньги и удалялись. Был случай, когда на встречу пришла целая троица. Тот, который назвался экспертом, признал картины подделкой, однако на следующий день парень перезвонил и сказал, что специально нанял человека, который сыграл специалиста, чтобы таким образом избавиться от приятеля (они нашли письмо вместе).

К концу первого года мы почти ничего не делали своими руками, только планировали встречи и изучали карту Родины. Мы тратили деньги и размышляли о подлости. Каким изобретательным и ловким делают человека алчность и легкие деньги. Я мог бы составить книгу сюжетов, которые они придумывали, ведь нужно было не только выдумать историю узника замка Иф, но поверить в нее самому, и сыграть от всего сердца – даже не подозревая, что находишься внутри чужого спектакля. Да, тут было о чем поразмыслить. Тем более что источником “зла” все-таки были мы, авторы “замечательного мошенничества”, как написал в “Вечернем Гомеле” журналист Андрей Новиков. Из-за этой статьи мы чуть и не погорели.

В тот день по дороге в Гомель нашу машину остановил наряд “Беркута”. Это была плановая проверка, и нас отпустили бы, если бы не полторы тысячи одинаковых писем в багажнике. Формально никакого криминала в нашей авантюре не было, ведь не существовало заявлений от потерпевших. Но начальник участка был заинтригован чисто по-человечески. Хохлацкое любопытство страшная вещь, и я решил, что лучше рассказать ему хоть что-то, чем отмалчиваться. Историю с письмами я выставил как психологический эксперимент в области нравов. “Скажите, товарищ офицер, – закончил я свою историю. – Вот вы, когда найдете такое письмо, что сделаете, вскроете?” – “Наверное, нет”, – задумчиво ответил он.

“Значит, вы порядочный и честный человек. А мне интересен тот, кто не только вскроет письмо, но и захочет использовать ситуацию” – “Так-так… – Он снова задумался. – А картины, что с ними?”

Я почувствовал подвох, ведь о картинах офицер не должен был знать. “Картины?” – переспросил я. Он медленно разложил газету. “Робин Гуды из Чернигова” (заголовок), ниже крупное фото конверта… “Ах, вот вы о чем!” (я видел эту публикацию впервые). – Ну, не сам же я придумал эту историю (я сделал вид, что не знаю, с чего начать). Видите ли, я социолог. Я пишу диссертацию о ситуативности психологических реакций в период кризиса. Я прочитал статью и решил воспользоваться методом. Хотя журналистам следует быть осторожнее. Вдруг кому-то в голову взбредет повторить их подвиги? Если можно, я использую ваш ответ в своей работе”, – добавил я.

Офицер отпустил меня с миром, но вскоре наша история все равно закончилась. Одним из писем решил воспользоваться “человек с холодной головой и горячим сердцем”. При встрече я узнал оперативные номера, они даже не сменили ведомственную тачку. Мы заспорили. Я не хотел иметь с чекистами дела, но Шурик и Витя решили по-другому и картины были “проданы”. Они тут же вскрыли схему и “наехали”. Теперь нам предстояло работать на чужих людей. Я взял время подумать. К тому времени у меня имелся вид на жительство в Германии, оставалось только купить билет на поезд “Киев-Берлин”, а там пересесть до Бонна, где предпочитали жить мои многочисленные фиктивные женушки. Спустя время ко мне перебралась моя жена. Уже в Германии я узнал, что наша идея “пошла в народ”, и, несмотря на интернет, заметно усложнивший дело, пара семей где-то за Уралом еще кормится с писем счастья. Надеюсь, мой рассказ не навредит им. Сам я десять лет живу в Германии и забыл о прошлой жизни. Я верю, что всё можно начать заново. Я оптимист.

10. Самая красивая девушка Мозеля
Март, 2015

Она стоит в дверях, и волосы у нее распущены, а за спиной, за домом, за лугом, опоясывая городок и его обитателей, словно забирая их в обруч, – течет река. “Привет, персонаж!” Не слышит. Городок погружается в сумерки, но виноградники на холмах еще освещены солнцем. Розовое облако напоминает скомканную салфетку. “Вы опоздали, – говорит персонаж – выражаю вам “фи”. Да, так она и говорит: “фи”, и перекладывает чашку в другую руку. Тогда в городок окончательно сходит вечер; белизна домов отслаивается от стен и растворяется как молоко. “Где ты, персонаж? Не оставляй меня во тьме. Дай внести вещи; мои слова не займут много места. Дай окончить, что начато. Дай…” Не слышит.


В начале марта Саша снова приехал в Германию. Провести несколько дней в Кёльне предложил Леон, теперь он приглашал по линии городского музея, который взял его макет города на выставку. После открытия выставки Саша собирался поехать на Мозель, в небольшом городке на этой реке жила знакомая Леона. Он сосватал Сашу погостить у нее среди виноградников, а Фриш вызвался отвезти.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация