Мебели немного – большая двуспальная кровать, застеленная светлым бельём, кресло, шкаф-купе для одежды и огромный телевизор.
– А где бабушка?
– На кровати.
Прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть пожилого человека и, наконец, натыкаюсь взглядом на бледно-синюю костлявую руку, выглядывающую из-под одеяла.
Отступаю на шаг назад, хватая ртом воздух.
На плечо ложится тёплая ладонь Оли, и она широко улыбается:
– Да ты не переживай, бабушка не больная, она просто старенькая. И с кровати почти не встаёт, устаёт сильно.
– А сколько ей лет?
– Девяносто.
– Ого…
– Да, она длинную жизнь пожила, повидала всякого. Вот я ей на старости лет комнату отремонтировала, чтобы ей хорошо было. Она ж мне вместо всех родственников. Никого в живых не осталось, только она.
– А тебе сколько лет?
– Двадцать пять. Бабушка мою маму родила поздно, в сорок пять лет.
– А где твоя мама?
– Умерла. Они с отцом оставили меня на даче, у бабули, а сами возвращались домой в дождь. Папа не справился с управлением, и автомобиль столкнулся с большегрузом. Мгновенно погибли.
– Ужас. Прости.
– Да ничего. Это давно было, я уже и не помню. Меня бабушка воспитывала и растила, как родную дочь. У неё же кроме меня никого не осталось. А теперь я ей дань отдаю.
Ольга аккуратно закрывает межкомнатную дверь, и вновь уводит меня на кухню. Только теперь на табурете, на котором я сидела, расположилась огромная чёрная кошка с жёлтыми глазищами.
– О, Боже!
Я отступаю назад, шарахаясь от пушистого монстра, и тут же наступаю на лапку рыжему пёсику, который, взвизгнув от неожиданности, шмыгает под стол.
– Ах, ты мой маленький.
Оля аккуратно достаёт Тайсона из-под стола, нацеловывая его в мокрый кожаный нос.
– Испугался? Ну-ну, всё хорошо, дорогой. Тётя просто тебя не заметила, не обижайся, мой мальчик.
– Блин, прости, пожалуйста. Я просто кота испугалась.
– Машка – не кот, она – кошка.
Киваю, пытаясь не смотреть на чёрного монстра, который по-прежнему лениво развалился на табуретке, словно не из-за него сейчас начался этот сыр-бор.
– Хороша Маша, да не наша…
Бормочу, сглатывая слюну.
Кошка же, услышав свою кличку, лениво отвела ухо в сторону и покосилась на меня.
Оля пожала плечами:
– Придётся тебе сесть на другой стул, а я постою.
– А кошку нельзя выгнать?
– Машку? Нет, конечно.
– Почему?
Хозяйка квартиры бесхитростно улыбнулась, и поставила Тайсона на пол, напоследок погладив его по жёсткой шёрстке.
– Вот сразу видно, что у тебя животных никогда не было, особенно кошек.
– Правда. Папа не разрешал заводить.
– Если ты Машку сейчас выгонишь, она, конечно, уйдёт, но потом отомстит тебе.
– За что?
– Кошки – очень злопамятные. Особенно персы. Ты её выгонишь, она запомнит. Потом – в тапки тебе нассыт, или одежду когтями подерёт. С ними так нельзя.
– Я не знала.
– Ещё бы. Однажды я Машку случайно в ванной закрыла, когда уходила. Она там полчаса дверь скребла, пока я её не выпустила. Так она сразу же пошла и на джинсы мне нассала, которые на кровати лежали. Так что лучше её не трогать, сама уйдёт.
– Понятно.
Кошусь взглядом на страшную Машку, которая к тому же, обладает дурным характером, и аккуратно сажусь на другой табурет, стоящий ближе к окну. Отвожу лопатки – из деревянной обветшалой рамы нещадно дует, и я передвигаю табурет к стене.
Заболеть мне совсем не хочется.
– Ну, как раз чайник вскипел, давай теперь чай пить. Только у меня ничего нет вкусного, кроме батона. Будешь?
Киваю, ощущая острую жалость ко всем обитателям данной квартиры. Им и так, похоже, живётся не сладко – на одной тушёной капусте далеко не уедешь. Интересно, чем питаются пёсик и кошка? Неужели, тоже капустой? Похоже, Оля их очень любит – вон, как заботится. Не удивлюсь, если себе она тушит капусту, а четвероногим даёт элитный корм.
Но, денег в семье явно не водится – ремонт сделан только в спальне бабушки, а тут ещё я свалилась со своими проблемами.
Ну, ничего. Завтра встану пораньше и куплю в магазине кучу вкусной еды, чтобы отблагодарить мою спасительницу.
– Ну, рассказывай, что у тебя приключилось.
Оля плюхает в чашку, наполненную до краёв обжигающим кипятком, чайный пакетик, и устраивается с чашкой в руках у раковины.
Киваю, и начинаю рассказ.
12
Мила
*****
Открываю глаза, и отчаянно дышу – на меня, не мигая, смотрят два жёлтых глаза. Приоткрываю рот, пытаясь заорать, но звук не идёт – до того я напугана.
Вдруг, мне снится кошмар?
Щипаю себя за запястье, пытаясь придти в себя, но страшилище не уходит. Тогда я нашариваю, попавшуюся под руку, маленькую подушечку-думку, и с силой запускаю в омерзительного чёрного монстра.
– Мяяяааааау!
Страшный зверь издаёт протяжный обиженный вопль и исчезает из комнаты, подняв пыль столбом. Сажусь на диване, обалдело крутя головой в разные стороны.
Чёрт возьми, совсем забыла, что я не дома.
Вчера на улице меня подобрала добрейшая девушка Оля и приютила у себя на ночь, постелив мне в своей спальне, на диване. И пусть моя спина сейчас нещадно ноет от неудобного продавленного ложа, это всё равно лучше, чем спать под открытым небом на какой-нибудь картонной коробке.
Ну, конечно.
Вон, на продавленной старой кровати, стоящей у противоположной стены, спит сама хозяйка, разметав по подушке свои тёмные локоны. А я, небось, заняла то место, на котором любит спать кошка Машка, да ещё и жестоко прогнала её, запустив подушкой.
Чёрт.
Надо идти извиняться, а то, не ровен час, нассыт она в мои свадебные туфли, как предрекала Оля.
Выхожу из комнаты, поглядывая на часы – начало восьмого утра. Да, рановато меня разбудила Машка, но ничего не поделать. Я же всё равно собиралась встать пораньше, чтобы сбегать в магазин за продуктами. Так что кошка функцию будильника выполнила на «отлично».
Обвожу взглядом полутёмную прихожую и замечаю чёрного пушистого монстра возле моих туфель.
Блин, неужели, правда?
– Машка!
Кошка недовольно поворачивается ко мне, сверкая жёлтыми глазищами, словно говоря:
