–Что случилось?
– Мария Алексеевна, посмотрите на эту фотографию. Это – моя сестра. Вроде бы её видели тут сегодня.
Вытаскиваю смартфон и показываю фото Милочки бабульке, которая с сомнением смотрит на фото, шамкая сухими губами.
– Где ж тут?
– Ну, около дома, в магазине, на улице.
Поднимает на меня глаза, с сомнением качая головой.
– Прости, но я такую красавицу тут не видела.
– Точно? Мне вот дворник на улице сказал, что Мила в соседнем подъезде живёт.
– Семёныч, что ли? Ну, не знаю.
Сжимаю руки в кулаки, опуская голову в грязный бетонный пол.
– Можно, я вам визитку оставлю? Если увидите Милу, то не говорите ей, что я её ищу, а то она убежит и спрячется. А лучше сразу же позвоните мне.
– Ага.
– Спасибо.
Сую бабульке золотистый прямоугольник и почти бегом спускаюсь на нижний этаж, хватая ртом весенний воздух. Боже, я думал, что задохнусь от этой смеси зловонных запахов, стоящих в обычном подъезде блочной пятиэтажки.
Тимур тут же оказывается рядом, по-щенячьи преданно заглядывая мне в глаза:
– Что дальше будем делать, Юрий Александрович?
– Не знаю.
– Так может, весь подъезд прошерстим? Всего-то пять этажей, по четыре квартиры на площадке.
– Тимур, это незаконно. Не нужны мне проблемы, у меня и так менты на хвосте висят.
Поднимаю глаза вверх, осматривая окна соседнего подъезда в надежде увидеть хорошенькое личико супруги. Но, глупо было рассчитывать на подобное везение.
– Так может, нам охрану выставить? Прислать пару людей, пусть караулят.
С уважением смотрю на начальника службы безопасности. Котелок у него варит, даже я до такого не додумался, решив пока отступить. А вот Тимур нашёл выход.
– Отлично! Так и сделай. Думаю, она ничего не боится и беспрепятственно выходит из квартиры. Так что твои люди быстро её засекут.
– Тогда я сейчас поеду в офис, распечатаю фотографию Эмилии Игоревны, возьму ребят, и сюда – изучить обстановку. Думаю, через пару дней мы её поймаем.
Смериваю Тимура злобным взглядом.
– Никаких рук! Никакого насилия. Скажи своим головорезам действовать аккуратно, всё-таки, это моя жена.
– Конечно, Юрий Александрович. Мои парни будут аккуратны.
– Тогда действуй. Я хочу наказать её самостоятельно.
– Понял.
– Едем.
Киваю головой в сторону автомобиля.
Пусть Тимур действует сам, а я, пожалуй, поеду домой. Отдохну, приму душ и высплюсь. А то я насквозь пропах неприятными зловонными запахами этого депрессивного района.
Устал.
Мила
*****
– Ну что, заварила чай?
Вхожу на грязную кухоньку, после прогулки с Тайсоном и обозреваю стол, заваленный разными продуктами и растерянно стоящую Ольгу.
– Что случилось?
– Ты зачем столько накупила? Да я некоторое даже не знаю, как есть.
– Ничего страшного, научишься.
– А Машке с Тайсоном! Им-то зачем столько корма?
– Пусть едят. Может, кошка перестанет на меня злиться из-за ночного недоразумения.
– Да брось.
Оля аккуратно берёт пакет с замороженными мидиями и пристально изучает моллюсков через полупрозрачный пакет, брезгливо округлив глаза.
– Боже, что это?
Я не успеваю ответить своей новой знакомой ценность мидий, как тут же за моей спиной раздаётся моложавый звонкий голос:
– Олька, неужто ракушку никогда не видела? А внутри мяско нежное, высококачественный белок.
Оборачиваюсь, оглядывая щуплую старушку, стоящую позади меня. Её гладкие седые волосы уложены в высокую причёску, как у английской королевы, абсолютно прямая спина и осиная талия.
– Бабуль, ты чего с кровати встала?
Оля кидается к пожилой женщине, и хватает её за сухую крохотную ладонь, подводя к колченогой табуретке.
– Устала лежать. Вот и встала, решила познакомиться с нашей гостьей.
Женщина смотрит на меня ясными карими глазами, а на её породистом лице блуждает нежная улыбка.
– Здравствуйте, я – Мила.
– Очень приятно, Агния Ивановна.
– И мне тоже. По вам ни за что не скажешь, что вам девяносто лет.
Бормочу я, и тут же захлопываю рот.
Чёрт возьми, что за бестактность? Наверное, я обидела старушку упоминанием о возрасте. Ведь пожилые леди столь обидчивы.
Но, женщина лишь расплывается в довольной улыбке и грозит внучке артритным пальчиком:
– Олечка ошиблась в подсчётах, Милочка. Конечно, мне не девяносто. А всего лишь восемьдесят девять!
И она тотчас начинает заливисто смеяться, как юная девушка, заражая нас всех своим непомерным весельем.
– Ох, бабушка!
Ольга качает головой, ставя чайник на плиту и пододвигая поближе к старушке блюдо с пирожными.
– Ольга, ну что ты! Я не ем сладкое. У меня фигура!
Округляю глаза, обозревая хрупкое, даже тщедушное тельце пожилой женщины.
– Да-да, Милочка. Я всю жизнь играла в театре. И привыкла быть в отличной форме. Не хочу под конец жизни разжиреть, как на дрожжах.
– Вы и так отлично выглядите.
– Спасибо. Я всегда питаюсь правильно, в отличие от моей внучки.
– Ну, ба!
Ольга насупливается, заслоняя руками выпирающий живот.
– Не ба! Уже на бочку стала похожа! Сколько можно тебя наставлять!
– Это всё гены!
– Уж кому-кому, а мне не смей врать. Какие гены? Твоя матушка покойная была тростиночкой!
Старушка со всей силы лупит ладонью по столу, и я бледнею, вжимаясь в стену. Да, похоже, в этом тщедушном теле есть несгибаемая сила и мощь. И она переедет любого на танке, сбивая всех на своём пути.
Даже странно.
– Не бойтесь, Милочка. Я просто желаю добра своей внучке. Не хочу, чтобы она умерла старой девой, без мужа и детишек.
– Ну, у меня же есть кавалеры.
– Молчи! Замуж берут только красивых и статных. Вот, посмотри на свою новую подругу. Мила, вы замужем?
– Да, к сожалению.
– Отчего же так горестно?
– Брак не задался, муж мне изменил прямо на свадьбе.
Старушка всплёскивает руками, картинно прижимая ладонь к открытому рту, и горестно качает головой.
