Она мне больше не нужна. А ребёнок от неё – тем более.
– Нет, конечно. Я тебе больше скажу – я тебя никогда и не любил.
– Но… Нам ведь было хорошо вместе.
– Это не любовь, Инна. Это – просто секс. Качественный, страстный секс. И ничего больше, пойми.
Девушка начинает нервно крутить обручальное кольцо на своём пальчике и приоткрывает ротик, как рыба, выброшенная на берег.
– А наш малыш?
Качаю головой.
– Не наш, а твой. Мне он не нужен. Как и ты. Не нужна.
– Мерзавец!
Аморалова кидается на меня с кулаками, но я уже готов к нападению, и больше удара от этой дамочки я не пропущу. Довольно она уже поиздевалась надо мной, используя, как боксёрскую грушу.
– Успокойся!
Сжимаю её запястья, вглядываясь в глаза, горящие ненавистными огоньками.
– У тебя кто-то появился? Юра! Скажи!
– Да, у меня есть другая девушка. И она не взрывает мне мозг, как ты!
– И ты её … любишь?
– Дура, что ли? Я её трахаю!
Нажимаю на кнопку, отстёгивая ремень безопасности, и распахиваю дверцу перед Амораловой:
– А теперь убирайся. И больше не смей меня тревожить. Что ты сделаешь со своим ребёнком – меня не касается, запомни это.
Инна выбирается из автомобиля, не глядя на меня. Вижу, как она ошарашена моим признанием – её кожа бледная, как полотно, а изо рта вырывается свистящее дыхание.
Но, мне всё равно.
Это – уже отработанная девчонка. Больше она мне дать ничего не сможет. Одну головную боль.
А с эмбрионом пусть делает, что угодно. Денег я ей дал предостаточно.
Прыгаю за руль и мгновенно срываюсь с места, оставив Инну посреди дороги, на обочине. Ничего, не маленькая девочка, доберётся как-нибудь до дома. Может быть, до неё хоть дойдёт, что я её больше не желаю видеть.
Какие же всё-таки бабы – дуры.
Всё им любовь мерещится.
Ну, ладно. Меня ждёт Алина и первоклассный секс…
*****
В офисе кипит работа и я с наслаждением зарываюсь в отчёты, которые забросил за эти несколько дней.
Да, теперь надо навёрстывать.
Сквозь приоткрытую дверь кабинета мне видны длинные ноги Алины, обутые в красивые чёрные босоножки с тонкими ремешками на умопомрачительно длинных шпильках.
И это только отвлекает меня от работы.
А может?
Нет-нет, нельзя. Я и так потерял уйму времени, бегая за супругой по различным квартирам, так что нужно, наконец, проверить отчёты. Скоро выпускные экзамены, нужно позаботиться о поставках цветов заранее.
Телефон нервно начинает подпрыгивать на столе, издавая тихое урчание, и я кошусь на экран, сжимая губы в плотную нитку.
Кулагин. Мой дорогой тесть.
– Да?
– Юрий, есть какие-нибудь новости о Милочке?
Голос этого старого дурака дрожит, как струна на гитаре и я расплываюсь в дьявольской ухмылке. Хоть кому-то ещё так же плохо, как и мне от побега Эмилии. Нет, ему – даже хуже. Ведь он совсем ничего не знает.
Видно, дочурка не очень-то о нём беспокоится, не давая о себе знать.
– Добрый день, Игорь Дмитриевич. Нет, я ничего о ней не знаю.
Слышу, как отдаётся болью каждое моё слово в душе этого старикана, и радостно потираю руки – может быть, его удар хватит, и он решит откинуть тапки, оставив жирный кусок своего бизнеса в моих руках?
Что ж, в таком случае я ещё подумаю, разводиться с его строптивой дочуркой, или нет.
У Кулагина крутятся серьёзные деньги. А он сам настолько потерял хватку, что никак не может сообразить, как ими распорядиться.
Хорошая идея…
– Ну, как же так, Юра?
– Откуда мне знать, что пришло в голову вашей безумной дочурке?
– Я так раздавлен. Журналисты оборвали мне все телефоны, постоянно караулят у дома – им не терпится узнать, почему свадебное платье моей дочери оказалось в квартире постороннего мужчины в брачную ночь.
– И что вы ответили?
– Что Мила, возможно, там просто переоделась. А что ещё я мог им сказать? Ведь Эмилия исчезла, а Купцов в реанимации.
Хмыкаю.
Значит, он не в курсе, что Никита Борисович уже пришёл в себя и находится в обычной палате.
Ладно.
– Понимаю. Хорошо, что они не пронюхали, что там же найдено её нижнее бельё.
Растягиваю слова, смакуя каждую деталь.
Вот сейчас Кулагина точно удар хватит.
– Бельё? Какое бельё?
– Майор Ходоков не сообщил вам?
– Нет…
– Ну, так слушайте, мой дорогой тесть. В квартире Купцова Никиты Борисовича вместе с платьем ещё были найдены трусики и лифчик Эмилии. И они лежали на кровати.
– Боже…
Радостно прищуриваюсь. Похоже, тестю поплохело от такой новости. То-то полицейский решил ничего ему не сообщать, пожалеть старика. Ну, уж нет. Раз он всучил мне некачественный товар, то пусть сам и отдувается.
– Вам плохо?
– Ох… да… Юра… сердце болит…
Скидываю вызов.
Пусть теперь Кулагин помучается. И, если у него получится – вызовет себе сам «Скорую помощь».
Меня это не касается.
Встаю с кресла и прохожу в приёмную, ощупывая длинные ноги Алины, обутые в шикарные босоножки. Разговор с тестем поднял мне настроение, и я готов немного расслабиться, выпустив пар на эту шикарную секретаршу.
– Как ты?
– Почти закончила. У нас проблемы с поставкой тюльпанов, вы в курсе, Юрий Александрович?
– Ещё нет. Что с ними?
– Звонил поставщик, они подняли цены в связи с падением рубля. Я отправила вам смету на почту.
Плотоядно улыбаюсь.
– Мне нравится, что ты называешь меня официально и на «вы». Это так заводит.
– Ну, мы же на работе. И сейчас – рабочее время, за которое я получаю заработную плату.
– Ты права, малышка.
Хмыкаю.
– Я забронировала нам билеты на ночной рейс.
– Куда?
– Сейшелы. Пятизвёздочный отель на берегу океана, номер люкс, на два дня. Как ты и просил.
– Мммм. Отлично.
Переход на «ты» охлаждает мой пыл, и я обиженно поджимаю губы. Ну вот, взяла и всё испортила.
– Мне зайти к тебе?
– Нет-нет. Давай тогда оставим это на потом. Я ещё поработаю.
