И наконец, последнее: желание осчастливить окружающих... О
чем мы думаем в своей депрессии? Мы думаем о том, что наши близкие несчастны по
нашей вине, что мы буквально обрекли их на самые разнообразные страдания и
муки. Но разве же это не глупость?
Во-первых, кто сказал, что они действительно несчастны? Как
правило, это чудовищное и ничем не оправданное преувеличение, а самый
несчастный во всем этом «кордебалете» – как раз сам винящийся.
Во-вторых, как вообще можно кого бы то ни было осчастливить,
если он сам этого не захочет, а если захочет, то вообще что может ему
помешать?! Мы, такие «ничтожные» и «ничего из себя не представляющие»? Право,
если вы так думаете, то действительно серьезно переоцениваете свои возможности!
И лечиться в этом случае нужно не от депрессии, а от мании величия!
В-третьих, достаточно странно думать, что окружающие
непременно должны быть счастливы! Оставьте им право выбора, перестаньте их
вынуждать! Что это вообще за такая странная идея – взять и потребовать от
человека, чтобы он непременно был счастлив?! Если кто-то хочет быть несчастным
(а счастлив человек или нет – это его личное дело), то кто имеет право ему помешать,
почему вы думаете, что у вас есть это право?!
Давайте начнем с себя, давайте попробуем сначала себя
сделать счастливыми, а уж потом будем думать, стоит ли нам браться за
остальных. Впрочем, если мы сами будем счастливы, это, поверьте, будет большим счастьем
для тех, кому мы дороги. И подобный подход к решению сфинксовой задачки
«счастья наших близких» абсолютно оправдан, тогда как всякий иной, тем более
насильственный, – чистой воды сумасшествие.
Да, депрессия – это великая обманщица! Она рисует нам
недостижимый, невозможный, а главное, абсолютно нелепый идеал. Мы, разумеется,
не можем ему соответствовать (и слава богу!), испытываем поэтому чувство
глубокого разочарования в себе, начинаем винить себя, а потом почему-то
удивляемся своему скверному настроению! Короче говоря, если вы действительно
хотите управиться со своей депрессией, вы просто обязаны привлечь на свою
сторону здравый смысл, здравое рассуждение, а главное – умение разделять
реальность и пустовесную фантазию! А чувство вины – это химера, это игра в
прятки с самим собой, это в конечном счете оборотная сторона нашей мании
исключительности, точнее сказать – мании величия. С этим пора покончить, пора
уже позволить себе быть свободным и довольным жизнью человеком, мы имеем на это
полное право, даже если сами себя виним и отказываем себе во всем, в
особенности – в здравомыслии.
Если принять в рассуждение все добродетели, которых требуют
от слуги, то много ли найдется господ, способных быть слугами?
Пьер Огюстен Бомарше
Жизнь – нечто такое, что каждый должен отведать хотя бы
однажды.
Генри Дж. Тиллман
Называть себя в печатных выступлениях «мы» имеют право
только президенты, редакторы и... больные солитером.
Марк Твен
Для мании величия не требуется величия, а вполне хватает
мании.
Л. Л. Крайнов-Рытов
Если тень человека идет впереди его, это не значит еще, что
человек идет за своей тенью.
В. О. Ключевский
Случай из психотерапевтической практики:
«Грехи молодости»
Теперь, когда мы рассказали о вине и средстве борьбы с нею,
мне бы хотелось уточнить одну существенную деталь. Вина, на самом-то деле,
бывает двух видов: невротическая и собственно депрессивная. Выше мы говорили о
второй, которая чаще встречается у людей с генетической депрессией, а вот
невротическую вину мы стороной обошли. Что ж, устраним эту недоработку...
Невротическая вина значительно ближе к стыду, чем вина
депрессивная. В целом, здесь тоже прослеживается какая-то тень страха, страха
перед наказанием. Но все-таки невротическая вина от стыда отличается, и отличие
это состоит в том, что стыд требует для себя некоей объективной угрозы, некоего
более или менее осязаемого наказания. Человек, испытывающий невротическую вину,
тоже (хотя часто и подсознательно) опасается именно наказания, но странного,
надуманного, часто просто нелепого.
Это хорошо видно на следующем примере. Молодая женщина
обращается ко мне по поводу самых разнообразных страхов. Ей постоянно кажется,
что с ней что-то должно случиться, мерещатся самые разнообразные опасности: то
ей кажется, что она в лифте застрянет и задохнется, то что она с лестницы
упадет и шею себе сломает, то что на нее нападет кто-то в подъезде, то что она
отравится, то что она заболеет и т. д. Короче говоря, вагон и маленькая тележка
всяческих страхов. Другие врачи, консультировавшие ее до меня, недоумевали: ну
не должно такого быть! не может быть у человека, даже абсолютного невротика,
столько разных страхов!
Ну что нам оставалось? Стали мы разбираться, анализировать ее
переживания. И очень скоро выяснилось, что, кроме страха, есть здесь чувство
вины, а все кажущиеся угрозы подсознательно воспринимаются этой женщиной как
некое наказание, словно бы должны ее за что-то наказать. Кто и за что?! Снова
стали разбираться, и тут на поверхность вылез серьезный конфликт моей
подопечной с госпожой Моралью. Что блюдет мораль? Она блюдет две вещи – секс и
агрессию, в нашем случае был секс.
Молодость у моей пациентки была живая и бурная, какой в
целом и должна, наверное, быть молодость. Она особенно ни о чем не заботилась,
влюблялась, любила, разлюбливала. В общем нормальная, хорошая даже жизнь, но
«аморальная», аморальная в том плане, что противоречила она нормам ее
воспитания. С детства ей прививали принципы, мягко говоря, патриархальные, она
этому, понятное дело, сопротивлялась, шла наперекор традиции, но вот теперь
попалась. Внутренний конфликт, в целом обычный для советского человека: знаешь,
как должно быть, а живешь как можешь. Получаются нестыковки...
Те принципы, которыми нас потчуют в детстве, не всегда
воспринимаются нами как догма и руководство к действию. Молодые люди – это
разрушители запретов, в этом их великая эволюционная миссия. Однако, несмотря
на наше сопротивление родительским предписаниям и нотациям воспитателей, даром
подобная школа не проходит, и залегают эти принципы где-то глубоко в нашем
подсознании. И вот когда случается у нас жизненный кризис, начинаем мы искать
причину своих несчастий, и всплывают в нашем сознании какие-то реминисценции
прежних, проигнорированных нами когда-то нравоучений: «А говорила мне мама!»
Этой милой женщине мама говорила следующее: «Веди себя
достойно! Выбери хорошего человека и выйди за него замуж! А не любишь, так
полюбишь потом! Важно, чтобы был человек хороший, остальное все – блажь!»
Говорила, а она ее не слушала и, наверное, правильно делала, потому что
«хороший» – понятие в таком контексте чересчур растяжимое и совершенно
абстрактное, а любовь – она и есть любовь. Конечно, без глупостей ни одна
любовь не обходится, но, право, разве она того не стоит? В нашем же случае
глупости послучались-послучались, да и закончились: вышла наша героиня замуж за
«хорошего человека».
