— Что и требовалось доказать… — удовлетворенно буркнул и тут же выхватил из-за пояса кинжал, потому что позади раздался шорох, а падающий сверху луч света погас.
Но это оказался братец Тук, висевший на веревке и беспрестанно крестившийся свободной рукой. А во второй шотландец держал за клинок кинжал с крестообразной гардой и тыкал им как распятьем в разные стороны.
— Что такое, дружище? Стыдно стало?
— Угу, сир… — постукивая зубами, закивал Логан. — С-ст-страшно…
— А чего полез?
— Дык, куда вы туда и я… — скотт криво улыбнулся. — Хоть в ад, прости Господи!
— Молодец, дружище. Но я все-таки надеюсь на райские кущи.
— А как выдумаете, там дамы и вино есть?
— Думаю есть. Какой же рай без вина и девок?
Вот так и закончилась еще одна призрачная история моего прошлого.
Согласно разным авторам приключенческих романов, любая катавасия с сокровищами чревата неизбежными осложнениями.
Но ничего такого не случилось
Мы успели вытащить все до прилива, пещера не обрушилась, никто почему-то не взбунтовался и так далее и тому подобное. В общем, все произошло очень банально, можно даже сказать — скучно.
Добыча составила около ста тысяч, в пересчете на турские ливры. Еще на столько нашлось разных драгоценностей, посуды и других ценных реликвий.
Много. Очень много по нынешним временам. Но… как бы это странно не звучало, из всех сокровищ на мою долю приходится только мое личное жалование за два месяца. жалованье как командиру роты лейб-гвардии, которое мне задолжал Карл перед своей смертью. И Логан тоже получит свою невыплаченную получку. На этом все.
А все остальное вернется в Бургундию. К Мергерит, вдове Карла Смелого Бургундского. К единственной прямой его наследнице.
Глупость? Пожалуй — так и есть. Но увы, дела чести, редко наполнены смыслом.
А граф божьей милостью Жан VI Арманьяк — человек чести.
Глава 17
Глава 17
Шебека, слегка вздрагивая, словно норовливая кобылка, неслась по морю, с легкостью рассекая внушительные волны. Клацали блоки, скрипели канаты и оглушительно хлопали паруса. Орали белоснежные буревестники, пролетавшие над водой, покрытой облачками пены. Острый соленый воздух бил прямо в лицо, леденя кожу и наполняя тело невиданной бодростью. Хотелось орать, плясать джигу и взять на абордаж первую попавшуюся посудину. Черт… до чего же хорошо!!!
Стоп, стоп… вроде я уже этими словами описывал свои впечатления? Похоже повторятся стал. Хотя, тут поневоле повторишься, ибо в море все так и есть, один в один.
Но не суть.
Личному составу по поводу клада ничего не пришлось объяснять — им все равно, нашел господин какие-то бочонки и сундуки, значит так и надо. Тем более, что все участвующие в экспедиции на островок получили по целому гульдену на нос.
С Логаном тоже никаких проблем не возникло — мои решение отдать сокровища вдове Карла он принял с пониманием. А свое недополученное жалование — как сам собой разумеющийся факт.
Ломбардца Барези я решил не предавать смерти, а отдал на перековку своим островитянам. Зачем зря расходовать ресурс, работы валом, каждые руки наперечет. Руководящий состав на Уэссане — люди суровые — либо перевоспитают, либо уморят. Впрочем, мне совершенно похрену.
С острова мы отчалили рано утром в сопровождении того самого гукера, на котором ходили за кладом Карла. И уже к вечеру вошли в воды Пуату, еще одной вотчины Паука. Где, выбрав подходящую укромную бухту, стали на якорь.
По счастью, ночь выдалась спокойной, а с рассветом я стал быстро перевоплощаться в одну из своих личин. Уже через полчаса зеркало отражало не блестящего кавалера графа Арманьяка, а потрепанного жизнью, обедневшего дворянчика по имени дон Кихот из славного города Ла-Манчи. Эдакого странствующего искателя своей счастливой звезды на поприще найма у сильных мира сего. Сей образ я уже неоднократно эксплуатировал и вполне успешно, правда, в Шербуре, что в Нормандии, пришлось побегать по крышам от ищеек Паука.
Спутником себе взял Клауса, обозвав его… конечно же Санчо, или как будет правильней, Саншо Панса. Парень в свое время показал недюжинные способности к лицедейству, что, по нынешним временам, для благородного сословия сродни подвигу. Дворянам по ряду причин очень трудно себя переломать, к примеру, коллега Клауса по чину эскудеро, Иост, так и не смог, и погиб глупой смертью, упокой Господь его душу. Так что выбор очевиден.
— Вот так, мой друг Саншо, — я взлохматил ему волосы и испачкав палец сажей со свечного поставца, мазнул парню по скуле. — Теперь в самый раз будет.
— Ага… — Клаус состроил зеркалу рожу недалекого простачка. — Как скажете, дон Кихот…
— Теперь присесть на дорожку…
Присутствующий при перевоплощении братец Тук и Клаус безропотно примостили седалища куда придется. Объяснений не требовали, уже свыклись с моими привычками.
Посидев минутку, я встал и направился к выходу из каюты.
— Братец, остаешься за старшего. Что надо делать — знаешь. Ну, с Богом…
Пересадка на гукер много времени не заняла. Уже через несколько минут суденышко взяло курс на… на Ля-Рошель.
Да, тот самый городок, в свое время увековеченный папашей Дюма. Именно здесь в его бессмертном творении вовсю геройствовал со своими товарищами-мушкетерами всем известный д’Артаньян, литературный образ абсолютно реального Шарля Ожье де Батца, де Кастельмора, графа д’Артаньяна, генерал-лейтенанта Франции.
Но до описанных событий еще не одна сотня лет. Гугеноты, да и мушкетеры с гвардейцами кардинала, еще не придуманы. Сейчас Ля-Рошель абсолютно непримечательный, хотя и довольно богатый городишко. Но на его богатства мне совершенно наплевать, меня он интересует в первую очередь тем, что сейчас он является главной базой военно-морского флота Паука. Поэтому и прусь туда, несмотря на вероятные неприятности на свою задницу. Ибо хочу увидеть своими глазами театр будущих военных действий.
До города добрались беспрепятственно, хотя пришлось пережить несколько неприятных минут, когда на входе в порт таможенники принялись рыться в трюме выискивая возможную контрабанду.
Но, к счастью, на нас с Клаусом они не обратили никакого внимания, так что момент проникновения на вражескую территорию прошел благополучно.
Первым делом, под предлогом променада по набережной, я в подробностях рассмотрел портовые укрепления. Особое внимание обратил на два башни, преграждающие вход в бухту. Одна четырехугольная под названием Сен-Николя, то бишь Святой Николай, а вторая круглая — Ла-Шен, соответственно. Обе монструозного размера, приличествующие хорошей крепости.
— Вход в бухту перекрывают напрочь, — шепнул мне Клаус. — Пока их не подавим, в порт не зайдешь. Вон требушеты и баллисты на верхних площадках торчат…
