— Да.
— И государя Франциска тоже? — вдруг выпалил Клаус. И тут же закрыл себе ладонью рот, наконец сообразив, что задает лишние вопросы.
— Как ты это понял? — я строго на него посмотрел.
— Сир! — мальчик сорвался с лавки и брякнулся на колени. — Молю, не поймите меня превратно! Я скорее откушу себе язык, чем выдам вас!
— Я задал вопрос, как ты это понял, — холодно повторил я.
И ругнулся про себя. Конечно, Клаус парнишка очень сообразительный, но и мы сами хороши, расслабились. Я в своем оруженосце ничуть не сомневаюсь, парень верен как пес, но абсолютной верности не бывает. У каждого человека есть свои слабости, воздействуя на которые, можно им манипулировать как паяцем. Ничего особо страшного пока не случилось, но, все равно, настала пора преподать мальчишке жестокий урок. Дабы отбить охоту совать свой нос куда не попадя навсегда.
— Вы с государем говорили на том же тайном языке, что и с этой женщиной… — едва слышно прошептал оруженосец. — Я невольно подслушал.
— Вы стали стал обладателем великой тайны, дамуазо… — зловеще проговорил я и вытащил кинжал из ножен. — Тайны, которая приносит только смерть непосвященным…
— Сир! — не вставая с колен, мальчишка смело посмотрел мне в лицо. — Раз так, я готов! Вашу тайну, я унесу в могилу. Только… — он запнулся, а потом схватил обеими руками клинок и приставил себе к шее. — Только скажите Лидии, что я погиб в бою… И не обойдите ее своими милостями…
— Щенок! — тихо рыкнул я и отвесил оруженосцу увесистый подзатыльник. — В могилу он собрался. Успеешь еще. Достаточно будет уяснить, что излишняя сообразительность вкупе с неумеренной болтливостью сильно вредит здоровью. Понял?
— Понял, сир… — сконфуженно пробормотал оруженосец. — Навсегда понял!
— То-то же. А теперь скажи, рассчитывал на то, что я тебя пощажу?
— Нет, что вы, сир… — Клаус обескураженно помотал головой. — Я уже попрощался с жизнью. Вы бываете чертовски убедительны. Господи прости, за упоминание нечистого…
— Вот и правильно, — я прислушался к себе и понял, что не смог бы зарезать мальчишку. Без зазрения совести, не смог бы. Черт…
Потянулось томительное ожидание, которое помог скрасить кувшинчик с самогоном, который нам с собой дала попаданка вдова Сервантес. Впрочем, на спиртное я особо не налегал. Не до того.
Наконец, скрипнули засовы. Нас освободила сама Екатерина Ивановна.
— Небось притомились уже? — хихикнула она. — Еле спровадила ухажера. Замуж звал.
А уже за столом, который накрыли заново, веско сообщила.
— Шукают вас. Правда толком не знают, кого и зачем. Но все выезды из города перекрыли, так как описание есть. Прево помимо сватовства выспрашивал, не запомнила ли я вас. Вы все уже дела сделали, али еще кого порешить собрались?
В глазах у вдовушки промелькнула тревога. Уж не знаю, за нас или за себя.
— Здесь уже все, — спокойно ответил я. — Надо как-то выбираться из города. И чем быстрее — тем лучше. Вот только как, увы, пока не знаю.
— Я знаю, — так же спокойно сказала Екатерина, разливая самогон по чаркам. — А пока давай выпьем!
Выпили, и не раз. За разговорами засиделись почти до полночи. Мне для ночевки отвели спальню почившего мужа вдовы Сервантес, а Клауса наша хозяйка отправила куда-то в другое помещение. Очень ожидаемо, так как в конце застолья, Екатерина уже не скрывала своих совершенно понятных намерений в отношении меня.
И не ошибся, едва омылся и лег, как комнате появилась Катя, в длинной прозрачной ночной рубашке и платком на плечах.
— Знал, что я приду? — она ловко юркнула под одеяло и прижалась ко мне.
— Ждал…
— Но я не для того, нет, — жарко, с придыхом, зашептала она. — Не подумай, просто поговорить хочется. Очень хочется! Знаешь, как я соскучилась по нашему говору? Прямо до слез. Вот так, прижаться и просто поболтать. — Катя уютно устроилась у меня на плече и жалобно всхлипнула. — Думала рехнусь, когда сообразила куда попала. Сама не знаю, как выжила…
— И у меня так же было, — я приобнял женщину и прижал к себе. — Не плачь, видно у Господа на нас свои планы есть, если не дал пропасть.
— Больше никого из наших не встречал?
После недолгой паузы я ответил:
— Нет, не встречал. Но если мы попали, значит и другие могут быть. Но сама знаешь, люди разные, так что не советую специально искать. А если встретишь, не спеши себя открывать. Всякое может случится.
— Знаю… — тихонечко кивнула Катя. — Знаешь, как я перепугалась, когда ты со мной, но нашему заговорил. Думала не признаюсь ни за что. Само по себе получилось.
— И у меня само по себе.
— А детки у тебя есть?
— Есть. Две… нет, три девочки.
— Мастер!
— А то.
— А мне господь не дал еще.
— Даст. Обязательно даст.
— Я уж постараюсь… — Катя хихикнула. — Правда рожать боюсь. Сам знаешь, тут врачи, хай Бог милует.
— Как время придет, я тебе найду нормального. Ну… сравнительно, конечно. По крайней мере моих девчат он принял без проблем.
— Может останешься? — вдруг попросила Катя. С надрывом и безнадежностью в голосе, словно уже знала, что я откажусь.
— Не могу, Катюша… — я осторожно поцеловал ее в висок. — У меня своя дорога. Только благодаря тому, что иду по ней, я и выжил. Сойду — сразу конец. Понимаешь?
— Понимаю… — жалобно всхлипнула женщина. — А давай… давай споем? Тихонечко… Вот эту, помнишь? Жи-ил был художник оди-ин…
— Пугачева?
— Ага! — прыснула Катя.
— Давай…
Так и пролетела ночь. Мы разговаривали, пели, рассказывали анекдоты и вспоминали фильмы нашего времени. А того, что обычно случается между женщиной и мужчиной в постели, у нас так и не случилось. И к лучшему. Катерина очень привлекательная женщина, но секс мог все испортить. Я уже говорил, что это время пришлось по мне, как пиджак от лучшего портного, я даже стал забывать, как это, жить в двадцать первом веке, но вот эта ночь неожиданно тронула сердце, словно я побывал на родине, после очень долгих лет на чужбине.
А утром пришло время заняться эксфильтрацией из Ля-Рошели. Отправленные на разведку в город слуги доложили, что усиленное наблюдение за портом и воротами еще не сняли. Пришлось согласится на план вдовы Сервантес. А план этот оказался весьма оригинальным. Вот даже не знаю, как сказать. Порой мне кажется, что все женщины думают одинаково.
— Ну чего? — Катерина удивленно поджала губы и развела руками. — Он большой, поместишься. Дырок навертим, чего-нибудь мягонькое подложим, доедешь с комфортом. Да тут и ехать всего ничего.
На полу рядом с ней лежал открытый чемодан. Здоровенный, обтянутый телячьей кожей поверх плетеной из лозы основы. Чемодан, мать его ети!
