Время тянуть я не стал и отправился в дорогу на следующее утро.
Двигались быстро, за световой день удавалось пройти не менее пятнадцати — шестнадцати лиг, а это примерно сорок километров.
На исходе второго дня путешествия, до Жироны осталось всего пара часов пути, как из густого леска, через который проходила дорога, донеслись весьма характерные для боя звуки.
Первой мыслью было слегка задержаться, чтобы не влезть в очередную заварушку, но к лязгу мечей и хрипу умирающих добавились заливистые женские вопли и ноги сами по себе пришпорили жеребца. Ну не могу же я бросить в беде дам. Ну а как по-другому, на том и стоим.
Очень скоро взгляду открылась эпическая и живописная картина. На дороге стоял большой крытый возок и пара телег, вокруг которых валялись свежие трупы. Несколько вооруженных разномастным оружием оборванцев, сам вид которых активно намекал на принадлежность к разбойничьей братии, тащили из транспорта активно упирающихся и визжащих женщин, в количестве трех единиц, еще с полдесятка татей активно потрошили багаж.
«Тут вам и песец пришел…» — злорадно подумал я и на полном ходу врезался в разбойников.
Эспада со свистом описала дугу, выплеснув из нечесаной башки лиходея густую россыпь карминовых капелек. Второй тать кубарем улетел в кусты, сбитый грудью жеребца.
Я осадил коня, развернулся, готовый рубить дальше, но остальные злодеи моментально приняли единственное верное решение и попытались дружно свалить в лес.
Правда сбежать удалось всего одному, остальные полегли под мечами скотта с легистом и дружинников.
Последний, здоровенный косматый верзила в ржавом и дырявом хоуберке*, бежать не стал, вместо этого приставил к горлу тесак одной из женщин, по своему виду происходящей из высшего сословия, и заревел хриплым басом.
— Стоять!!! Клянусь девой Марией, я перережу ей глотку!!!
хауберк (хоуберк) — вид доспеха. Кольчуга с капюшоном и рукавицами (капюшон и рукавицы могли выполняться как отдельно, так и составлять единое целое с кольчугой), дополненные кольчужными чулками. В XIV в. постепенно выходит из употребления в связи с распространением латно-бригантинных элементов защиты
Дама, жгучая, колоритная брюнетка слегка за тридцать возрастом, немедля исторгла истошный визг, но тут же захрипела, придушенная сгибом локтя.
— Давай, режь, — спокойно бросил я, спрыгнув из седла. — А потом, я тебя лично на кол посажу. Можешь уже представлять, как тебе в задницу лезет острая деревяшка.
— Я не шучу!!! — вновь заорал разбойник. — Прочь, убирайтесь! На пол лиги убирайтесь. А потом я ее отпущу!
— Рубите подходящий кол… — бросил я дружинникам и сделал еще один шаг вперед.
— Ее кровь будет на твоих руках, кабальеро… — уже не столь уверенно заявил разбойник. — Клянусь, зарежу ее! Педро Санчес своих слов на ветер не бросает.
В глазах женщины плеснулся дикий ужас.
— Знаешь, что чувствует человек, когда его сажают на кол? — я как можно паскудней улыбнулся. — Вот и я не знаю. Ну ничего, как раз ты мне расскажешь. Не волнуйся, успеешь, ибо подыхать будешь очень долго… — и тут же грозно гаркнул. — Если хочешь жить, живо бросил оружие, сын осла! Даю слово, что не буду тебя убивать.
Громила помедлил, а потом задиристо поинтересовался.
— И отпустишь?
— Граф божьей милостью Жан Арманьяк свои слова на ветер не бросает. Клянусь требником святого Wasisuliya Lohankinа, что сам не буду тебя убивать и отпущу на все четыре стороны… — уверенно пообещал я.
И для верности торжественно осенил себе крестным знамением.
— Смотри, ты пообещал, кабальеро! — разбойник резко оттолкнул даму на меня, мгновенно развернулся и припустил к лесу.
Я поднял правую руку. В то же мгновение, за моей спиной музыкально тренькнули дуги арбалета. Болт промчался над землей едва различимой серой тенью и с глухим хрустом вонзился громиле между лопаток. Разбойник картинно всплеснул руками и плашмя рухнул в кусты.
Никаких мук совести я при этом не испытал. Нет, ну в самом деле, что пообещал то и сделал. И отпустил и сам не убил.
— Наивный дурачок… — хмыкнул и приказал дружинникам. — Проверьте остальных. Недобитых — добить, — а сам отступил на шаг и изящно поклонился женщине. — Граф божьей милостью Жан шестой этого имени Арманьяк, к вашим услугам, прекрасная незнакомка.
Получилось шикарно, помпезно и торжественно, прямо как в кино. Вот честно, обожаю такие моменты!
— Господи… — дама жалостливо всхлипнула и изобразила в ответ несколько неуклюжий реверанс. — Графиня Исидора де Салазар…
После чего, очень ожидаемо, хлопнулась в обморок. Но не на землю, а прямо мне в руки.
Логан иронично ухмыльнулся:
— Как я понимаю, придется сделать остановку?
— Да, братец, наверное, мы здесь слегка задержимся. И это… расстелите что-нибудь на земле…
Приказание было немедля исполнено. Я подхватил графиню на руки и аккуратно уложил на попону.
Обе спутницы Исидоры оказались ее служанками, соответственно — Розитой и Кончитой. Девицы мгновенно занялись процессом приведения своей госпожи в сознание, а я отправился глянуть на место происшествия.
Почти сразу все стало ясно. Графиню охранял вполне достойный эскорт, но, судя по всему, на процессию, напали внезапно. Большую половину охраны сразу положили на месте из арбалетов и луков, оставшиеся приняли бой, сильно проредили разбойников, но и сами пали. А еще, среди трупов обнаружился богато одетый мертвый кабальеро — либо муж, либо близкий родственник графини. Ну, или еще кто. Так сразу и не разберешь.
Телеги оказались доверху забиты разным добром, больше предметами обстановки и роскоши, да сундуками с нарядами. А сам возок, довольно комфортно оборудован для путешествия. Даже с раскладным ложем. Вполне удобным для двоих.
Что, вкупе, свидетельствовало о том, что Исидора де Салазар весьма небедна.
Разобравшись с произошедшим, я вернулся к графине. Только стал на колено рядом с ней, как дама оперативно пришла в себя.
— Матерь божья… — она затрепетала длинными пушистыми ресницами и впилась взглядом в меня. — Я уже попрощалась с жизнью…
Надо сказать, графиня Исидора была весьма привлекательной особой. Громадные жгучие глазищи и белоснежная кожа, миловидные округлые черты лица, изящно очерченные губы, совсем не худышка, но очень и очень фигуристая, с пышной высокой грудью и тоненькой талией.
Вдобавок она очень вкусно пахла, жасмином и лавандой, что для дам нынешнего времени весьма нехарактерно.
Всю дорогу до Браселоны я постился и сейчас чуть не зарычал от внезапно вспыхнувшего желания.
— Вас, граф, прислал сам господь… — Исидора быстро села, холодно глянула на трупы и принялась умелыми движениями приводить себя в порядок.
