Выявить причину происходящего для меня оказалось гораздо проще, чем потом обсудить ее с мужем. Но с его помощью я справилась и с этим… Между нами с Тимуром не осталось недосказанности. Существует лишь одна тема, которую я не могу заставить себя поднять, потому что, узнав мужа чуть лучше, став частью его большой дружной семьи, я понимаю, что эта самая тема просто взорвет ему мозг. Серьезно… Если окажется, что я беременна, Тимур окончательно съедет с катушек. Есть что-то дикое в отношении мужчин этой семьи к женщинам, которых они считают своими. В том, как они их оберегают. Насколько возводятся в культ их благополучие, здоровье и самые незначительные потребности. Кому-то это может показаться чрезмерным, но для меня все происходящее — сущий кайф. Не выиграв ни одной толковой битвы, я чувствую себя возведенной на пьедестал. Более того… впервые в жизни я ощущаю, что мне вообще не нужно соревноваться, чтобы заслужить чью-то любовь и восхищение. Они уже мои. Просто так. Пусть даже мне никто не говорит о любви…
— Пап, мам… Я проснулся!
Взмыленный от жары Дамир заглядывает в гостиную и сонно потирает глаза. Я сажусь, спускаю ноги с коленей мужа, зная, что прямо сейчас наш сын со всех ног рванет к отцу. Так и происходит. Тимур подхватывает Дамира на полпути, подбрасывает над головой и, поймав, прижимает к груди. Мы много раз обсуждали с мужем мой поступок, и хоть я знаю, что он больше не держит на меня зла, самой себя простить мне довольно сложно. Я надеюсь лишь на то, что время притупит боль от осознания своей ошибки. Ведь прошел всего месяц… какой-то месяц с тех пор, как мы стали жить вместе.
— Он мокрый, как мышь…
— Да уж. А до того, как придет мастер, еще как минимум три часа.
Тимур бросает взгляд на часы и, будто раздумывая над чем-то, закусывает щеку.
— Вы с Дамиром можете поехать со мной. У меня встреча с клиентом, которая откладывалась и переносилась уже сто раз.
— Та женщина?
— Угу.
— Мы пойдем к папе на работу? — загораются счастьем глаза Дамира. Тимур улыбается, отчего в уголках его глаз собираются тонкие лучики морщинок, и переводит на меня вопросительный взгляд:
— Что скажешь? Там и поедим.
Скажу, что за одну его улыбку сделаю все, что он попросит. Скажу, что ухвачусь за любую возможность побыть с ним подольше, потому что без него все другое теряет смысл. Краски блекнут. Чувства притупляются. И время тянется бесконечно долго.
— Хорошо. Но сначала мне нужно в душ! Только конец мая, даже страшно представить, какая жара будет летом…
— Говорят, летом будут дожди.
Качаю головой, бормочу что-то об изменениях в климате и бреду в душ, улыбаясь, как последняя дура. Еще совсем недавно я не могла представить, что это возможно. Что мы будет вот так, без всякой горечи и злости говорить на посторонние темы или советоваться, какое купить постельное взамен того, что Дамир испортил красками, или выбирать страну, в которой проведем отпуск… Но ведь получилось! У Тимура — меня простить. У меня — стать чуть-чуть смелей, чуть более его достойной. Еще немного, и я начну гордиться собой… Эта мысль делает мою улыбку чуть шире.
Мы опаздываем на встречу, потому что на перекрестке, почти у самого въезда в паркинг, попадаем в большую пробку. Какой-то лихач въехал в бок газели, и та перегородила половину дороги. Тимур сам отстегивает Дамира, хотя я и убеждаю его подниматься без нас, чтобы не терять время. Но он лишь качает головой и делает все на свой нос. Пока мы возимся, несколько в стороне от нас паркуется статусный Мерседес. Я бы не обратила внимания на эту машину, если бы она не была один-в-один, как наша собственная. Наша… Мне так просто отождествлять себя с Тимуром.
Освободившись от ремней, Дамир соскакивает с подножки и принимается скакать по тротуару на одной ноге. Тимур улыбается и, окликнутый следовавшим за мной охранником, отходит в сторону. Дожидаясь, пока он освободится, я одергиваю Дамира и от нечего делать начинаю глазеть по сторонам. Смотреть особенно не на что. Чего я не видела на стоянке? Поэтому я останавливаюсь взглядом на том самом Мерседесе. Из которого выходит сначала водитель, а следом, не дожидаясь, пока перед ней откроют дверь, темноволосая женщина. Тимур тоже обращает на нее внимание. Хмурит брови, что-то говорит Олегу, скользя по полутемной парковке настороженным взглядом. А потом все кругом приходит в движение. Тишина взрывается визгом шин несущегося между рядами байка. Тимур с Олегом срываются с места ему наперерез, и я понимаю, что сейчас моего мужа либо задавят, либо застрелят… Я так отчетливо вижу зажатый в руке байкера пистолет, что в голове мелькает глупая мысль о скрытых в моем теле суперспособностях. Собственно, может быть, по этой причине, а может, потому, что просто не знаю, как буду жить, если с Тимуром что-то случится, я и срываюсь с места. В этот миг я не думаю о том, что скорость — не мой конек. Я забываю слова тренера о своей толстой заднице… Я просто бегу, понимая, что если дам себе слабину, малейший повод в себе усомниться — потеряю нечто гораздо более важное, чем все упущенные мной медали. Так уж получается, что я ближе всех к нападающему. В наиболее выигрышной по отношению к нему позиции. В отчаянном прыжке я выбиваю его из «седла» и, прежде чем отключаюсь, успеваю услышать глухие звуки выстрелов.
Глава 29
Тимур
Сумасшедший дом. Я не знаю, как можно работать. Давать показания, отвечать на вопросы, когда за дверью палаты она… Даже если все говорят, будто ничего непоправимого не случилось. Даже если с ней все хорошо, если верить все тем же людям. Я просто не представляю, как можно сдержаться и не послать все к черту, чтобы просто быть с ней. Как оставаться на месте, пока ее осматривают, обработают раны и оказывают всю необходимую помощь, и не сойти с ума от беспокойства, стягивающего в узел кишки.
Может быть, заодно попросить их провести ей лоботомию? Чтобы она больше не прыгала на движущиеся мотоциклы с вооруженными киллерами за рулем. Чтобы не разыгрывала из себя бессмертную, на всю голову отбитую супер-женщину. Я бы сам ей шею свернул за то, что она выкинула, если бы… Если бы так страшно не волновался. Если бы так сильно, так одуряюще оглушающе сильно её не любил. Я бы просто её прикончил за то, что она посмела рисковать своей жизнью. За то, что еще чуть-чуть, и её не стало бы у меня. Её у меня не стало…
— Может быть, я могла бы все же вам чем-то помочь? — в который раз интересуется моя несостоявшаяся клиентка. Хотя, если киллер, покушающийся на ее жизнь, не расколется, вполне возможно, нам все же придется заняться её безопасностью. Крутая, чтоб ей пусто было, Этери Фархатовна. Номер один Форбс среди женщин… И, по всей видимости, среди потенциальных смертников — тоже номер один. Не колбась меня сейчас так сильно, я бы даже заинтересовался, кому перешла дорогу эта женщина. (от автора: друзья, у Этери есть своя история. Она называется "Куплю счастье. Дорого")
— Нет, спасибо, — в который раз отказываюсь я от помощи и, не вытерпев ожиданья, встаю. Отец, который показывает что-то Дамиру в окне, оборачивается. Ловит мой взгляд. Вот уж кому точно не нужно говорить, как я благодарен за то, что они с мамой так быстро приехали. Он и сам знает. Пока мы переглядываемся, дверь в палату открывается.
