— Ну, проходи, раз хотел, — чему-то улыбается Татка. — У нас как раз бозбаш поспел. Ты голоден?
Татка отходит в сторону. Я нерешительно переступаю порог и с наслаждением вдыхаю витающие в воздухе вкусные ароматы. Мясо, томаты, чеснок… Еще немного, и я закапаю натертый до блеска пол слюной. Под любопытными взглядами улыбающихся детей стаскиваю сланцы.
— Это мои племянники. В честь праздника их родители решили устроить себе романтик, а мне отвели роль няньки. Это — Гамлет, это — Наринэ, а эта прекрасная малышка эээ… кажется, моя внучатая племянница Седа. Ну, что стоишь? Пойдем праздновать. Где-то в ящике был штопор. Тебе побольше положить? — Тата спускает с рук малышку, и дети, схватив какие-то сладости, уносятся из кухни прочь. А я послушно открываю шкафчик, достаю штопор и принимаюсь откупоривать бутылку. Повисает уютная пауза, которую зачем-то, скорее всего по привычке, я тороплюсь нарушить:
— А почему детей решили свалить именно на тебя? Твой мужчина разве не захочет провести этот день… хм… иначе?
— Мой мужчина? — вскидывает брови Тата, ставя на стол передо мной тарелку с густым, одуряюще пахнущим супом.
— Ну… Тот… с которым ты меня тогда спутала.
Несколько секунд Татка смотрит на меня абсолютно непонимающе. Потом отворачивается и отвечает странным голосом:
— Нет… Думаю, не захочет. Мои чувства, к сожалению, не взаимны.
Глава 6
Тата
Болван! Ну, какой же болван, господи! Кажется, уже любой дурак бы понял, что нет… ну, нет у меня никаких мужчин, и быть не может. Я вообще не знаю, есть ли в нашем окружении хоть кто-то, кто не догадывается о моей слепой любви к Климу. И только до него все никак не дойдет…
— Безответные? Хм… А ты все способы перепробовала?
— О каких способах речь?
Тянусь за чашкой, краем глаза замечаю на себе его заинтересованный взгляд, но тут же себя одергиваю. Не может быть. Показалось. Или… все же нет? Какой у меня шанс соблазнить Клима? Что, если прислушаться к советам Киры и действительно попытаться?
Ага! Соблазнить. Как же… Не в таком виде — это уж точно. Взгляд цепляется за собственное отражение в стеклянной створке кухонного шкафчика. Наливаю чай, едва сдерживая нервный смех. Видок у меня еще тот, надо заметить. Майка эта дурацкая, которую я давным-давно хочу выбросить, застиранные лосины… И под ними обычные хлопковые трусы — оберег от секса. В которых ни одной нормальной женщине даже в голову не придет приставать к своему мужчине.
— Ну-у-у… — поигрывает бровями Клим, когда я оборачиваюсь. Подношу чашку к губам, пряча улыбку.
— Предлагаешь мне его соблазнить?
— Почему это так тебя удивляет?
— Наверное, потому, что иногда мне кажется, будто ты до сих пор думаешь, что мне десять.
Клим перестает орудовать ложкой. Медленно-медленно, будто поджигая, проходится взглядом вверх по моим ногам, бедрам и выше. И мое тело откликается в тот же момент. Ни чем не скованная грудь напрягается, соски натягивают застиранную ткань майки, а мышцы живота начинают конвульсивно сжиматься, распространяя по телу сладкие импульсы.
— Я так не думаю.
Ох! Опять показалось? Или в его голосе действительно прибавилось чувств?
Прерывая мои мысли, в кухню забегают дети.
— Тата-дажн! Тата-джан! А он отобрал у Седы зайца, и теперь она плачет!
— А вот и не отбирал!
— А вот и отобрал!
— Она сама дала мне!
— Так! Ну-ка, прекратить скандал. Вижу, кому-то уже пора спать.
— Я большой, и не сплю днем, — хмурит темные брови пятилетний Гамлет.
— И я не шплю! — хнычет Седа, потирая сонные глаза маленькими ручками с налипшими на них крошками от печенья.
Оглядываюсь на Клима. Должно быть, он себя чувствует инопланетянином, которого выбросило за грани привычного мира. Улыбаюсь.
— Похоже, у нас никто не спит. Тогда сон отменяется! А вместо этого все пойдут смотреть мультики…
— Ура! — визжат дети.
— Я сейчас, — бросаю Климу. — Только телевизор включу.
Треплю малышку Седу по кудрявой голове, раскладываю диван и, разбросав подушки, чтобы малышам было поудобнее, включаю мультики. Гамлет, Седа и Наринэ зачарованно залипают на картинке, и до них даже не сразу доходит, что что-то не так.
— Я ничего не понимаю! — оборачивается ко мне Наринэ.
Еще бы. Мультики-то на Китайском. С тех пор, как мой спутник поймал этот канал, я прямо не могу нарадоваться.
— И я не понимаю!
— И я…
— Ну, надо же. Это, наверное, потому, что вы очень устали, — отвечаю я, бросая на Клима лукавый взгляд.
— И что же делать? Мы теперь никогда не поймем мультики?
Священный ужас на лице Гамлета заставляет меня улыбнуться. Качаю головой:
— Нет, конечно. Думаю, если вы немного поспите — все тут же наладится.
Знаю-знаю! Это довольно коварно, зато как действенно! Дети тут же без всяких споров укладываются на диван и послушно закрывают глазки. Конечно, после того, как они поспят, я включу тот же мультик на русском, и они еще долго не узнают, как ловко я их провела. Накрываю ребятню пледом, оборачиваюсь и… вздрагиваю, чуть было не наткнувшись на Клима. Я, наверное, никогда не смогу привыкнуть к его присутствию. Каждая клетка моего тела, будто настроенная на него, мгновенно реагирует. Стоит ему подойти чуть ближе — и все, меня до костей пробирает.
— Не знал, что ты такая коварная и находчивая, — шепчет Клим, поднимая перед собой бутылку вина в вопросительном жесте. Так же жестом я указываю на дверь. Клим послушно топает к выходу, предварительно захватив бокалы.
— Я тебя догоню, только сыра нарежу, — шепчу ему вслед.
На все про все у меня уходит всего каких-то пару минут, но когда я, осторожно придерживая тарелку рукой, возвращаюсь в спальню — единственную свободную комнату в моем доме, Клим уже спит. Закусываю губу. Подхожу ближе. На тумбочке у кровати стоит уже откупоренная бутылка Просекко. Ставлю рядом тарелку и осторожно, стараясь не шуметь, опускаюсь на пол рядом с кроватью. В пятую точку впиваются брошенные детьми карандаши. Выгребаю их из-под себя. Задерживаюсь взглядом на рисунке Наринэ — пузатом ярко-красном сердце с воткнутой в него стрелой. Перевожу взгляд на Клима. Чувствую себя почти что преступницей, но меня это не волнует. Не знаю, будет ли у меня еще один шанс подобраться к нему так близко.
Ох, и здоровый же он! Пожалуй, за последнее время поправился… А вот морщины, усталость и цвет лица — мне совсем не нравятся. Но не потому, что они его как-то портят, нет. Я о нем как врач беспокоюсь. Ведь реально видно, как сильно он себя загнал! Вон… даже во сне хмурится. Я уж молчу о том, что он в принципе смог уснуть. Вот так. В чужом доме, в чужой постели… За каких-то пару минут, что меня не было. Поднимаю руку, веду дрожащими пальцами, будто в попытке разгладить тревожные складочки на его лбу. Едва-едва касаюсь щетины. Зажмуриваюсь и представляю, что почувствовала бы, если бы он меня поцеловал… Клим шевелится, я испуганно отдергиваю ладонь, но он лишь меняет положение. Залипаю взглядом на его сильной руке, покоящейся на животе. Красивая рука. Настоящая. С выступающими реками вен, особенно заметных на тыльной стороне ладони.
