У всего этого «прогресса» был один плюс: небо над Пекином стало чистым и голубым. Я помню, что в детстве, когда я был маленький, в воздухе постоянно висел смог и мне было трудно дышать. А теперь я мог почти каждый день видеть голубое небо и облака (исключение составляли сезоны песчаных бурь).
Когда закончился второй учебный год в средней школе и начались летние каникулы, Цици вернулась в Пекин погостить и остановилась у нас. Она стала высокой и стройной, почти метр шестьдесят, и теперь носила очки. Большеглазая и грациозная, она теперь была больше похожа на молодую женщину, чем на девочку, и я все равно считал ее симпатичной. Увидев меня, она улыбнулась, но назвала меня не «старший братец Бао», как в детстве, а по имени – Баошен. Пекинский акцент в ее речи совсем исчез, и появились нежные ноты южного говора. Я попытался напомнить Цици об Олимпиаде и о том, как мы смотрели «Милого козлика». К моему разочарованию, она ответила, что почти ничего не помнит.
Я подслушал разговор мамы с папой: они говорили, что родители Цици разводятся и сейчас ведут ожесточенную борьбу за каждую частичку имущества и за право воспитывать Цици. Они отослали Цици в Пекин, чтобы их свары не причиняли ей боль. Я видел, что Цици несчастна: в первую ночь после приезда она плакала в своей комнате. Как ей помочь, я не знал: я мог лишь кормить ее вкусной едой в кафе, показывать ей достопримечательности и забавлять ее глупыми историями. Цици так давно уехала из Пекина, что теперь фактически была туристкой. Все лето я катал ее на велосипеде, и мы с ней объездили весь город.
Мы снова стали близки, но отношения между нами изменились: их, конечно, нельзя было назвать любовью, но это была уже и не прежняя детская дружба. Цици познакомилась с моими друзьями. Хэйцзы, в особенности, стал навещать меня гораздо чаще с тех пор, как в моем доме поселилась девушка. Однажды мы с Хэйцзы пошли с Цици гулять в парк Сяншань. Хэйцзы уделял много внимания Цици: он помогал ей подниматься по крутым каменистым ступенькам и рассказывал ей анекдоты. Пока Цици и Хэйцзы весело болтали, я чувствовал раздражение. Именно тогда я впервые заметил, что мне не нравится, когда кто-то, даже Хэйцзы, встает между мной и Цици.
Когда летние каникулы подошли к концу, Цици пришлось вернуться в Шанхай. Мои родители в тот день были заняты, и поэтому на вокзал ее отвез я. Мы протиснулись в поезд за полчаса до его отправления. Я собрался с духом и достал из рюкзака завернутый в подарочную бумагу сверток, который приготовил заранее.
– Ээ… это… подарок для… для тебя, – неуверенно сказал я.
– Что это? – удивленно спросила Цици.
– Ээ… может, ты… развернешь его… позже?… Нет!..
Но уже было поздно: Цици разорвала бумагу и, широко раскрыв глаза от удивления, уставилась на экземпляр «Задач по математике высокой сложности для поступления в старшую школу с решениями и объяснениями».
– Ты сказала, что у тебя проблемы с математикой… – попытался объяснить я. – Мне нравится эта книга… Я подумал… ээ… что она тебе пригодится…
Цици смеялась так, что у нее из глаз потекли слезы. Я почувствовал себя полным идиотом.
– Кто же дарит девушке руководство для подготовки к экзамену? – Все еще смеясь, Цици раскрыла книгу на титульной странице. Ее лицо застыло, когда она прочитала стихотворение Пушкина, которое я там написал:
Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живет;
Настоящее уныло:
Всё мгновенно, всё пройдет;
Что пройдет, то будет мило.
Под стихотворением я дописал две строки.
Моей подруге Чжао Ци: Забудь о нерадостных моментах и каждый день живи в радости. Люби жизнь и не забывай об идеалах!
Я чувствовал себя очень глупо.
Цици прижала книгу к груди и улыбнулась мне, но из ее глаз текли слезы.
3
Цици уехала, и моя жизнь вернулась в обычную колею. Но мое сердце не успокаивалось.
Когда Цици гостила у нас, она привезла с собой книгу под названием «Сезон цветения, сезон дождей», которая в то время была популярна у девочек средней школы. Она аккуратно обернула книгу в старый плакат и написала на ней название своим элегантным почерком. Заинтересовавшись, я пролистал книгу, но она показалась мне скучной. Цици забыла книгу, когда уехала в Шанхай, и я спрятал ее поглубже в ящик стола, боясь, что мама ее заберет. Книга еще хранила на себе аромат Цици, и время от времени я доставал ее, пока не дочитал до конца. Впоследствии я невольно сравнивал себя и Цици со старшеклассниками, которые оказались в сложных любовных треугольниках романа. Я похож на этого парня или на того? Однажды я заговорил на эту тему с Хэйцзы, и он чуть не умер от смеха.
Мальчикам не нравились любовные романы, но это не значит, что нас не интересовали изображенные в них таинственные чувства. Все, что связано с любовью, было очень популярно у моих одноклассников: мы переписывали любовные стихи, пели романтические баллады и смотрели «Божественный орел, храбрые возлюбленные» и представляли себя несчастными влюбленными, мастерами боевых искусств. Популярной стала игра «подбор супруга по астрологическому знаку». Однажды мне выпало проводить уборку в классе вместе с Шень Цянь, одной из моих одноклассниц, и после этого все почему-то стали считать нас парой. Я громогласно это отрицал, не понимая, что остальным от этого становится только интереснее. Тогда я решил совершенно игнорировать Шень Цянь, но одноклассники пришли к выводу, что «любовники в размолвке». Я не знал, что делать.
В конце концов на помощь мне пришла сама Шень Цянь: она в открытую увлеклась старшеклассником, который славился своим остроумием, и это вызвало такие оживленные пересуды, что слухи про меня и Шень Цянь уже никого не интересовали.
Ранний роман Шень Цянь скоро закончился: родители и учителя вмешались, опасаясь, что это повлияет на ее успеваемость. После этой истории с нами она держалась холодно и отстраненно и начала читать книги, которые казались нам заумными и непонятными: эссе о китайской культуре, сборники малоизвестных философов и тому подобное. Теперь все стали говорить, что Шень Цянь станет знаменитым писателем. Однако в ее сочинениях стали появляться оригинальные, бунтарские мысли, которые вызывали критику со стороны учителей.
Несмотря на слухи про нас, я не сблизился с Шень Цянь, а еще больше убедил себя в глубине моих чувств к Цици. Я думал: «Может, она и не самая красивая девочка и она далеко, в Шанхае, но она мне нравится, и я буду относиться к ней подобному». К сожалению, нас разделяли тысячи километров, и новости о ней я узнавал из редких телефонных разговоров между нашими матерями. После развода родителей Цици осталась с матерью, и, хотя они жили бедно, Цици хорошо училась и сумела поступить в одну из лучших старших школ города.
А, и еще: пока я учился в средней школе, невысокий человек по имени Дэн Сяопин занял видное положение и стал членом Центрального Комитета. Хотя Цзян Цзэминь по-прежнему оставался Генеральным секретарем, вся власть на самом деле принадлежала Дэну. Дэн начал серию реформ, стремясь национализировать промышленность. Свою политику он оправдывал множеством новых теорий: «Социализм с китайскими характеристиками»; «Не важно, белая кошка или черная, лишь бы мышей ловила» и так далее. Некоторые люди разбогатели, воспользовавшись новыми возможностями, но многие другие обнищали. Так как дела в экономике шли совсем скверно, маленькая компания, в которой работал папа, закрылась, но благодаря начатым Дэном реформам он получил работу на государственном предприятии, и это означало, что нам, по крайней мере, хватит на предметы первой необходимости. Если честно, то, по сравнению с остальными странами, ситуация в Китае была еще не самой плохой. Например, я слышал, что в Юго-Восточной Азии произошел финансовый кризис, который повлиял на весь мир. Гражданская война в Югославии, геноцид в Африке; Соединенные Штаты вывели войска из Ирака, но продолжали поддерживать блокаду страны и душили ее санкциями…
