Потрясенный Чжу Дагунь умолк.
Чух-чух-чух-чух. Мимо, плюясь огнем и дымом, прогрохотал экипаж, работающий на огненном масле. На его боку виднелась надпись «Восточный город XII»: это была одна из ремонтных машин Института.
– Армия Сун снова штурмует город, – сказал один из солдат. – Скорее всего, у них опять ничего не выйдет.
– Тссс! Какое право ты имеешь об этом говорить? – прервал его второй.
Впереди находилась лавка какого-то торговца, и вокруг нее собралась толпа. Чжао Да повернулся к одному из своих солдат и сказал:
– Лю Четырнадцатый, накопи денег и почисти лицо. Так будет больше шансов найти жену.
Лю Четырнадцатый хихикнул и покраснел.
Тогда Чжу Дагунь понял, что перед ними киоск Института, занимающийся удалением татуировок. Чтобы справиться с дезертирством, император Хань приказал татуировать на лицах воинов названия дивизий. У солдат из Цзянсёна были татуировки «Цзянсён», у солдат из Шоуяна – «Шоуян». А вот у бездомного бродяги Лю Четырнадцатого лицо блестело от чернил: на нем были выбиты символы каждой армии, которая когда-либо патрулировала эту страну. Нетронутыми оставались только глаза. Если в будущем он снова захочет завербоваться в армию, ему придется побриться налысо и татуировать себе макушку и затылок.
Когда принц Восточного города изобрел способ удалять татуировки, солдаты стали выстраиваться к нему в очередь. В ходе процедуры тонкую иглу обмакивали в раствор щелока и многократно прокалывали ею кожу в месте татуировки. Образовавшиеся на месте проколов корки удаляли, и кожу снова смазывали раствором щелока, а затем заматывали тряпкой. Когда раны заживали, а вторые корки сходили, под ними оказывалась чистая новая кожа. Сейчас, когда город оказался в осаде, каждый хотел найти себе жену и, пока не поздно, насладиться семейной жизнью. Изобретение принца Лу доказало, насколько хорошо он понимает солдат.
Солдаты с пленником прошли чуть дальше, в квартал Йоужень, а там запрягли быка в телегу и поехали на восток. Чжу Дагунь, сидевший на набитом мешке, подпрыгивал на каждом ухабе; цепи стирали ему кожу на шее до крови. В глубине души он невольно жалел о том, что согласился выполнить это задание. Он и генерал кавалерии Го Ваньчао считались старыми знакомыми, ведь их отцы были министрами старого императора Гаоцзу Лю Чжиюаня. С тех пор судьбы семей сложились совершенно по-разному, но время от времени Го Ваньчао и Чжу Дагунь все равно встречались, чтобы выпить подогретого вина и вспомнить прошлое.
В тот день, когда Го Ваньчао пригласил его к себе, Чжу Дагунь совершенно не был готов увидеть еще и министра Ма Фэна. Ма Фэн – это вам не кто-нибудь; его дочь была любимой наложницей императора, и он любил ее так сильно, что даже называл Ма Фэна своим тестем. Ма Фэн давно ушел с поста канцлера, чтобы занять выгодную должность министра Сюанхуэй. Если не считать генералов и военных наместников, в подчинении которых были войска, то во всем Цзинь-яне ни один человек не обладал таким влиянием и властью, как Ма Фэн.
После нескольких чашек вина Ма Фэн рассказал Чжу Дагуню об их замыслах. Чжу Дагунь немедленно бросил свою чашку на пол и вскочил.
– Разве это не измена?
– Сыма Гуан однажды сказал: «Верность состоит в том, чтобы отдать всего себя ради благополучия другого человека». Яньцзы также сказал: «Быть верным министром – значит давать добрые советы своему повелителю, а не умереть вместе с ним». Брат Чжу, как следует подумай о своей выгоде и убытках – ради блага жителей города. – Произнося эту речь, старый Ма Фэн держал Чжу Дагуня за рукав, а его усы дрожали.
– Сядь! Сядь! Кого ты хочешь обмануть этим лицедейством?! – воскликнул Го Ваньчао и смачно харкнул. – Все вы, ученые, одинаковые. Ты не в силах что-либо изменить, ты целыми днями разглагольствуешь и споришь в интернете, критикуешь все действия императора, сокрушаешься о том, что скоро Хань падет. А теперь ты вдруг не в силах выслушать ни единого дурного слова об императоре? Скажу прямо: как только эти псы Сун захватят город, мы все сдохнем. Лучше сдаться, пока можно, и спасти десятки тысяч жизней. Я достаточно понятно выражаюсь?
Чжу Дагунь неловко застыл, не желая ни подчиниться генералу и сесть, ни бросить ему вызов и уйти.
– Но ведь на городских стенах машины принца Лу. Цзинь-ян хорошо укреплен, и, по слухам, пару дней назад по реке Фэньхэ доставили партию зерна из Ляо. Мы продержимся, по меньшей мере, еще несколько месяцев.
Го Ваньчао сплюнул.
– Думаешь, принц Лу нам помогает? Он все нам портит! Эти собаки Сун захватили Центральные равнины. Денег и зерна у них хватит, чтобы поддерживать осаду еще несколько лет. В третьем месяце армия Сун разгромила киданей в горах Байма и убила их принца Южных владений Елу Тале. Кидани теперь боятся даже нос высунуть из ущелья Яньмэнь. Как только армия Сун захватит переправы на реках Фэньхэ и Цзинхэ, Цзинь-ян окажется в кольце. Как мы собираемся побеждать? И кто знает, откуда взялся этот принц Восточного города с его странными устройствами? Действительно ли он хочет лишь помочь нам защитить город? Не думаю!
Повисло молчание. На столе потрескивала лампа, заправленная огненным маслом, отбрасывая свет на стены комнатки. Эту лампу, естественно, тоже изобрел принц Лу. За несколько монет можно было купить столько огненного масла, чтобы эта лампа горела до утра. У дыма был кислый запах, и, оседая на потолке, он оставлял на нем черное жирное пятно, но эта лампа горела куда ярче, чем лампы с растительным маслом.
– Что мне нужно сделать? – спросил Чжу Дагунь и медленно сел.
– Сначала постарайся его уговорить. Если это не поможет, доставай нож. Разве не так это делается? – ответил Го Ваньчао, поднося к губам чашку с вином.
4
Происхождение принца Лу было тайной для всех. Никто и не слышал о нем до того, как армия Сун окружила город, но затем, после утраты двенадцати префектур, по Цзинь-яну поползли слухи об Институте Восточного города. Буквально за одну ночь в Цзинь-яне появились бесчисленные новинки, три из которых привлекли наибольшее внимание: литейная с огромным водяным колесом в Центральном городе, оборонительные машины на городских стенах и протянувшийся по всему городу интернет.
Цзинь-ян был поделен на три части – Западный город, Центральный и Восточный. Центральный город раскинулся по обоим берегам реки Фэньхэ; водяное колесо, установленное прямо под верандой, день и ночь вращалось под действием течения.
Водяные колеса уже давно использовались для того, чтобы орошать поля и молоть зерно. Кто знал, что они годятся и для других дел? Скрипящие деревянные шестерни приводили в действие кузнечные мехи литейной, а также водяных драконов, огненных драконов, лебедки и скользящие тележки на городских стенах. В литейной было несколько печей, в которых мехи создавали поток воздуха над железом, раскаленным с помощью огненного масла. Получавшееся железо было гораздо более тяжелым и прочным, чем прежде.
Изменения были еще заметнее на городских стенах. Принц Лу установил на вершине стен параллельные деревянные направляющие и протянул от одного конца пути до другого прочную веревку. Нажми на рычаг с пружиной, и сила водяного колеса передастся веревке; веревка потянет за тележку – и тогда эта тележка, словно молния, полетит по направляющим. Обычно поездка от ворот Даша до ворот Шахэ занимала целый час – даже на быстрой лошади, – но скользящая тележка преодолевала этот путь за пять минут. Во время первой поездки солдаты, привязанные к тележке в качестве пассажиров, вопили от ужаса, но после нескольких рейсов происходящее начало им нравиться. Солдаты по достоинству оценили нововведение; они стали опытными возницами и целый день проводили в тележках и даже отказывались из них вылезать. Всего тележек было пять – три для пассажиров и две для катапульт. Катапульты ничем не отличались от уже имевшихся, однако их взводило водяное колесо, а не пятьдесят сильных мужчин, тянущих за кожаные ремни. И эти катапульты стреляли уже не камнями, а свиными желудками, наполненными огненным маслом. В каждом желудке лежал сверток с порохом, завернутым в промасленную ткань, а из свертка торчал фитиль, который поджигали перед выстрелом.
