Принц Лу был человеком благоразумным. Он бешено закивал; его лоб покрылся капельками пота. Чжу Дагунь разжал пальцы. Принц Лу вздохнул и, задыхаясь, достал из кармана наборный шрифт из дерева красного цвета и бросил их на кровать.
– Пароля нет, – выдавил он из себя. – Мои приказы проходят по особой линии прямо в лагеря защитников города и в мастерские. Их никто не может подделать… Зачем ты так поступаешь? Я защищал Цзинь-ян и изобрел бесчисленное число устройств, которые улучшили все стороны жизни солдат и горожан. Все жители города любят меня. Чем я навредил Северной Хань, Тайюаню и тебе?
Чжу Дагунь мрачно рассмеялся.
– Пустые слова. Ты заботишься только о себе, а я работаю на благо целого города. Во-первых, я прикажу Институту Восточного города прекратить сопротивление. Как только огненные драконы, колонны и катапульты замрут, генерал Го Ваньчао откроет ворота и впустит в город армию Сун. Во-вторых, во дворце ждет министр Ма Фэн. Как только ворота города откроют, а в армии начнется паника, он убедит правителя Лю Цзиюаня выйти из дворца вместе с семьей и сдаться. Но я помогу императору скрыться в суматохе и бежать к киданям на так называемом «воздушном шаре». В-третьих, я выдам тебя Чжао Куанъи, обменяю тебя на жизни горожан. Армия Сун три месяца безуспешно осаждала город; правитель Сун, должно быть, преисполнен ненависти к тебе, изобретателю оборонительных машин. Если я приведу к нему тебя, связанного по рукам и ногам, он, несомненно, испытает огромное облегчение и не предаст Цзинь-ян огню и мечу. Тогда я не подведу Го Ваньчао, Лю Цзие, императора и горожан, которым грозит страшная опасность. Я добьюсь и милосердия, и правосудия!
Принц Лу ахнул:
– Что за дурацкий план? Из какой ты группировки? Всех остальных ты ублажаешь, а меня хочешь бросить на съедение волкам? Зачем такие крайности? Давай все обсудим; я готов договариваться по каждому пункту. Я просто хотел собрать немного энергии и уехать домой. Значит, из-за этого я злодей? Я сделал что-то плохое? Я сделал что-то плохое?
– Вы не сделали ничего плохого. Я не сделал ничего плохого. Никто не сделал ничего плохого. Так кто виноват? – спросил Чжу Дагунь.
Ответить на этот глубокий философский вопрос Старый Ван не успел, так как получил удар в лоб рукоятью кинжала и потерял сознание.
11
Ван Лу медленно пришел в себя – и увидел, как воздушный шар поднимается над главным зданием Института Восточного города. Шар был сшит из ста двадцати пяти кусков хлопчатобумажной ткани, покрытой толстым слоем лака, и к нему крепилась корзина, сплетенная из бамбука. В ней находились горелка с огненным маслом и тяжелая чугунная пушка. В корзину запихнули троих или четверых людей, явно не заботясь о ее грузоподъемности, но, когда вентиль открыли и пламя взревело, огромный шар наполнился горячим воздухом и, раскачиваясь, продолжил набирать высоту. Темно-коричневый лак поблескивал в лучах заходящего солнца, и длинная тень шара протянулась над Цзинь-яном.
– Получилось… Получилось! – Ван Лу сел и засмеялся, глядя в небо. Дул северный ветер, разгоняя летнюю жару. Клочки облаков, наполненных влагой, собирались в небе: идеальная погода для того, чтобы вызвать снегопад. Путешественник во времени смотрел, как шар поднимается в небеса, и бормотал: – Низко… слишком низко… еще двести метров, и тогда она сможет выстрелить… еще чуть-чуть… еще чуть-чуть…
Он попытался встать и найти более удобное место для наблюдения, но обнаружил, что не в состоянии шевелить ногами. Он посмотрел вниз и увидел, что привязан к экипажу, работавшему на огненном масле. Экипаж стоял посреди дороги; его возница лежал на своем сиденье – мертвый. Ван Лу осмотрелся и увидел, что на дороге лежат горы трупов – солдаты Хань, солдаты Сун, жители города. В придорожной канаве текла кровь, увлажняя пересохшую за несколько месяцев желтую землю. Вдали доносился плач, вопли и звуки боя, похожие на раскаты грома. И все же Цзинь-ян казался неестественно тихим, застывшим – если не обращать внимания на кружащих в небе ворон.
– Твою мать! В чем дело?! – заорал Ван Лу, пытаясь высвободиться. Его руки и ноги были крепко связаны, и от каждого его движения грубые веревки еще больнее врезались в тело. Задыхаясь, принц изверг поток проклятий и замер, боясь пошевелиться. В эту минуту по улице промчался конный отряд; судя по форме и доспехам, это были солдаты Сун. Даже не взглянув в сторону Вана Лу, всадники, топча трупы, направились в сторону восточных ворот. До него долетели обрывки их разговоров.
– Мы опоздали! Что будем делать, если наши стрелы его не достанут?
– Это не южный ветер, а северный. Он никогда не доберется до Ляо. Его просто унесет на юг…
– Скажут ли, что это наша вина?
– Иначе мы опоздаем!
– Эй! Что вы делаете?! Не бросайте меня здесь! – завопил Ван Лу, словно безумный. – Передайте своему господину, что я знаю физику, химию и инженерное дело! Я построю стимпанковскую империю Сун! Подождите! Не уезжайте! Не уезжайте…
Топот копыт стих. Ван Лу в отчаянии поднял взгляд. Воздушный шар уже превратился в крошечную точку высоко в небе и под действием северного ветра плыл на юг. Бум! Ван Лу увидел белое облачко дыма еще до того, как до него долетел звук. Пушка выстрелила.
В глазах Вана Лу снова засветилась надежда – последняя надежда. Он с трудом опустил голову, вцепился зубами в край одежды и порвал его, обнажив грудь. Под левой ключицей светилась линия: индикатор запасов топлива на его наблюдательной платформе. Для того чтобы вернуть его обратно, волновому двигателю требовалось не менее тридцати процентов; снегопад в июле создаст раскол во вселенной, который наполнит бак, по крайней мере, наполовину.
– Ну давай… – Ван Лу плакал, он истекал кровью, он бормотал, стиснув зубы. – Давай, давай, давай, устрой мне мощную метель!
Каждый грамм йодида серебра мог создать более десяти триллионов частиц; пяти килограммов было достаточно, чтобы создать все необходимые кристаллы для метели. Мысль о том, что в эту эпоху примитивных технологий можно искусственно создать снег, казалась нелепой, но, возможно, небо услышало страстную молитву путешественника во времени: в небе собрались облака; они бурлили, чернильно-черные и беспокойные, они закрыли заходящее солнце так, что оно превратилось в тонкую нить золотого света.
– Давай, давай, давай! – ревел Ван Лу, обращаясь к небу.
Гром прогремел от горизонта до горизонта. Сначала пошел дождь – холодный, с крошечными льдинками. Но температура почвы продолжала снижаться, и дождь превратился в снег. Снежинка, кружась, спустилась с неба, упала на кончик носа Вана Лу и мгновенно растаяла. Но сразу же появилась вторая, а за ней третья, предвещая прибытие квадриллионов других таких же.
Промокший путешественник во времени захохотал, глядя в небо. Это была настоящая метель в июле, снег падал комками. Ван Лу мечтал увидеть дома, дворцы, ивы и крепостные стены, окрашенные в белый цвет. Ван Лу опустил взгляд и увидел, что индикатор на груди светится зеленым. Прогноз запасов энергии для двигателя преодолел минимальное значение; как только эта вселенная разделится на две, наблюдательная платформа соберет энергию и автоматически активируется. За частицу времени, слишком крошечную, чтобы ее можно было измерить, платформа отправит Вана Лу на родину, в теплую квартиру площадью 83 квадратных метра рядом с кольцевым перекрестком в квартале Бейюань, что в пекинском районе Тунчжоу.
