Немного помолчав, она ответила:
– Мы встретимся.
* * *
Интервью
Окончив университет, я не пошел в науку, а стал репортером. Мне хотелось, чтобы моя жизнь была наполнена новыми и увлекательными событиями. Ясновидящая меня не особо заинтересовала (если не считать того, что в ее присутствии Марк вел себя словно мышь перед кошкой), и этот эпизод вскоре стерся у меня из памяти.
Однажды, три года спустя, главный редактор вызвал меня в свой кабинет.
– Лин, вот для тебя задание, – он протянул мне клочок бумаги. – Ее называют величайшим экстрасенсом за последние сто лет.
Я узнал адрес.
– Величайший экстрасенс?
– Посмотри на список ее предсказаний: чемпионат мира по футболу, президентские выборы в США, землетрясение в Южной Америке и так далее. Каждый раз она с идеальной точностью предсказывает результат. А, и смотри, что позавчера она написала на своей странице в «Вэйбо»: «Кровь и огонь завтра в 16:00».
Я вздрогнул. Два дня назад эти слова, скорее всего, казались слишком загадочными, но теперь было ясно, что они относятся к вчерашней авиакатастрофе.
Даже час был угадан правильно.
– Она никогда не общается с прессой. Однако… – Редактор намеренно сделал паузу. – Вчера я написал ей, и она немедленно согласилась дать интервью – при условии, что мы пришлем тебя.
Его слова привели меня в восторг.
– А она объяснила, почему ей нужен именно я?
Редактор покачал головой:
– Возможно, она тобой заинтересовалась.
Я рассмеялся.
– Тогда я требую, чтобы со мной тут лучше обращались. Может, когда-нибудь я стану президентом.
Главный редактор прищурился:
– Даже если станешь президентом, материалы мне будешь сдавать точно в срок.
* * *
Я снова стоял перед тем самым жилым домом и чувствовал, как на меня накатывает легкая ностальгия по ушедшей юности. Вдруг наверху распахнулось окно.
– Эд! – крикнула она.
Я обрадовался, услышав, что она обращается ко мне, как к знакомому. Это меня успокоило.
Она по-прежнему жила одна. На плите стояла кастрюля, в которой побулькивал ароматный суп. Девочка выросла и уже не была такой худой, как во время нашей первой встречи. Обстановка в комнате тоже изменилась, однако мебель странным образом показалась мне знакомой. Я сел, но тут же встал.
– Я по работе.
– Так доставай свои вопросы, – ухмыльнулась она.
Я вынул свой блокнот: у меня была привычка заранее составлять список вопросов. Очевидно, она это предвидела.
Она взглянула на лист бумаги, порылась в груде книг на кровати и протянула мне лист бумаги.
– Я хорошо их помню. Этого должно тебе хватить.
Я стал читать то, что написано на листе, и каждое предложение поражало меня все больше. Она написала ответы на все вопросы, которые я собирался задать.
– Откуда ты знала, что именно я у тебя спрошу?
– Ты что, забыл, какая у меня профессия?
Да, демонстрация вышла весьма убедительной.
– Можешь цитировать только то, что написано на этом листе, – добавила она.
Я еще раз, более внимательно прочитал ответы. Она отвечала осторожно и тщательно, строила фразы так, чтобы их можно было толковать по-разному. Ее ответы одновременно сообщали все и ничего.
– Ты же не думаешь, что я смогу написать статью на таком малом объеме…
– Для статьи этого более чем достаточно, – ответила она тоном, не допускающим возражений.
Я беспомощно посмотрел на нее:
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Ну… – Она улыбнулась. – Можешь остаться, если дашь слово, что наш разговор не попадет в печать.
– Обещаю.
– Поклянись именем своего отца. – Она торжественно подняла руку.
Сдерживая смех, я поднял руку и повторил ее слова.
– Клянусь именем своего отца.
Она рассмеялась.
– Эд, я знаю, что ты сдержишь слово. Но мне нужно было услышать, как ты это скажешь.
– Почему?
– Будущее нельзя изменить, но оно все равно меня пугает… – загадочно сказала она и протянула мне чашку с дымящимся чаем.
Я сел поудобнее и отхлебнул из чашки. Чай был сладкий и ровно той температуры, которой нужно.
– Он восхитителен.
Она довольно улыбнулась.
– Знаю.
– Раз ты видишь будущее, то уже должна знать, о чем я хочу тебя спросить.
– Верно. Но ты все равно должен задать эти вопросы, чтобы у нас получился разговор. – Она села и посмотрела мне в глаза. – От традиций лучше не отступать.
– Хорошо. Можешь рассказать, как именно ты предсказываешь будущее?
Она сделала глоток из своей чашки и ответила вопросом на вопрос:
– Сегодня мы встретились впервые?
– Нет, конечно.
– Но я не помню, чтобы мы с тобой встречались.
– Не помнишь? – Почему-то ее слова меня разочаровали. – Меня привел сюда Марк.
– Я совсем его не помню, – ответила она. – Наверное, я больше его не увижу.
Я ничего не понимал.
– Что?
– Не знаю, как это объяснить… – Она взяла мой блокнот. – Ладно, предположим, что этот блокнот символизирует собой жизнь.
Я терпеливо ждал, пока она соберется с мыслями.
Она открыла страницу, на которой я написал вопросы для интервью.
– Вот это – сегодня, сейчас, данный момент. – Затем она вернулась на первую страницу блокнота: – Это – момент рождения, прошлое.
Я уже понимал, к чему она клонит. Она показала последнюю страницу.
– Это смерть, будущее. Большинство людей заполняют блокнот с начала до конца. Каждая страница, которая находится за сегодняшним днем, пуста. Вспомнить прошлое возможно, но невозможно узнать будущее. – Она перевернула блокнот картонкой кверху. – Я – другая. Я пишу в блокноте от конца к началу. Мои воспоминания наполнены событиями будущего. Для меня вспомнить то, что будет завтра, – то же, что для тебя вспомнить события вчерашнего дня.
Она помолчала и снова отхлебнула чай из чашки.
Я потрясенно уставился на блокнот. Ее объяснения не укладывались у меня в голове.
– Твои предсказания… это твои воспоминания?
– Точно. Все предсказания – у меня в голове, и чем ближе они к настоящему, тем они четче. А прошлое, которое помнишь ты, для меня – неизвестное будущее.
