Ввели Валию с Амайрой. Их держали за плечи. У меня подпрыгнуло в груди сердце. Валия держалась гордо, но ее губы и глаз вспухли от синяков. Амайра выглядела перепуганной насмерть. Ну, синяки – это не страшно. Она не пыталась вырываться и драться. Само собой, тут уже бесполезно.
– Я пришел к вам. Теперь отпустите их. У них еще есть время убежать, пока солдаты Давандейн не пришли и не перебили вас всех.
– Молчать! – заорал Глаун.
Вид у него был взъерошенный и дикий, голые руки в порезах. Похоже, он резал себя. Жалкий любитель, не смог написать на собственном мясе хотя бы слово. Бессмысленный фанатик, готовый на что угодно во имя своего безумия.
Саравор снисходительно усмехнулся, будто я, глупец, не понял изысканной остроты.
– Вы слышали? – воззвал он к собравшимся. – Он не верит! Даже после всех знамений находятся те, кто не хочет и не может поверить. Человек перед вами отрицает пришествие нового бога, и совершает убийства, чтобы не допустить воцарения нового порядка. Вы – избранные, должные наблюдать и запечатлевать в памяти вознесение нового вождя. Вслед за правосудием свершится рок – здесь и сейчас!
Солдаты радостно загомонили. Несчастные болваны. Они не заметили злой издевки в голосе своего предводителя, ставшего безвольной марионеткой.
Я посмотрел в полные ужаса глаза Амайры и медленно кивнул. Она стиснула зубы, кивнула в ответ.
– Будь со мной, – прошептал я.
Толпа охнула. Я посмотрел вверх, и успел увидеть то, что видели они – призрак из света. Я моргнул. И с закрытыми глазами я видел ее, окутанную пламенем.
– Она грядет! Она близко! – взвыли в толпе.
– Во имя ее правосудия, он должен умереть!
– Она указала на него!
Но она не указывала, просто явилась с вытянутой рукой.
Солдаты застучали прикладами по полу – мерный, сухой грохот. Тьерро взмахнул руками, призывая к тишине, и солдаты послушно умолкли. Они не замечали мрака в его глазах, кровавых пятен на белках.
– Видишь, Галхэрроу? Леди явилась, чтобы возвестить новую эру! Безымянные склонят колени, и твоя смерть станет посланием для них. Ты умрешь здесь, в средоточии их мощи, во дворце их правосудия, и они узнают: грядет новый порядок! Их дни миновали.
Тьерро прервала новая вспышка света, уже на галерее – новое видение Светлой леди. Затем еще одно, и еще, мгновенные проблески света.
– Высокий свидетель! Пришествие близко, настало время! – провозгласил Глаун.
Амайру вывели вперед, солдат приставил нож к ее горлу. Она посмотрела на меня. Бедная моя Амайра, сирота Осады, просто ребенок, обычная девочка, приклеивавшая стихи под столом, чтобы, если придется умирать, в свой последний момент видеть хоть что-то красивое.
– Саравор, ты глупец, – сказал я. – Для тебя все это – лишь игра. Ты никогда не понимал того, что настоящая сила и власть не стоят над всеми. Они стоят рядом с людьми, вместе с ними. Эти люди заслуживают большего, чем твое коварство и ложь. Ты предложил сделку – я пришел. Так прикажи теперь своему солдату отпустить мою дочь. Иначе, клянусь всеми черными духами ада, я перебью вас всех к гребаной матери.
Тьерро удивленно посмотрел на меня.
– Но она не твоя дочь. Она – ублюдок откуда-то с южных оазисов. Ты подобрал ее среди руин. Это же всем очевидно.
– Ты не можешь понять, потому что в твоей тупой голове это понимание не вмещается. Вот это уж и в самом деле очевидно.
Чтобы отмерить время, я стал считать биения сердца. Семь, восемь. Десять.
– Ты не приказал им отпустить девочку, – наконец произнес я. – Приготовься умереть.
Солдаты опять заохали – снова явилась Светлая леди. Полыхнул свет, солдат отшатнулся, схватился за обожженную руку. Его одежда задымилась.
– Леди приходит, ибо правосудие открывает ей дорогу! Высокий свидетель, убейте его! – вскричал Глаун.
– Эзабет, будь со мной, – прошептал я, расправил плечи, плюнул на пол и выдернул меч.
Я направил его на Тьерро.
– Ох, Галхэрроу, ты никак решил броситься на меня в одиночку? – презрительно выговорил тот.
– Саравор, ты всегда окружал себя послушными куклами, и потому ты всегда один. А я – нет. Светлая леди пришла не к тебе. Она здесь ради меня.
Я пошел на него.
– Воронья лапа, слушай! – произнес Саравор, и его голос раскатился по залу. – Этот ничтожный – лишь начало. Я сотру все твое в порошок, изгоню даже память о тебе из мира.
Передо мной вспыхнул свет. Полыхнули канистры у пояса Тьерро, послали волну фоса, прошедшую через тело, проступившую сиянием на коже. Одежда задымилась. Солдаты радостно заорали, и тогда Тьерро выплеснул в меня волну мощи в ослепительной белой вспышке.
А я даже не вздрогнул.
Волна встала за пять футов от меня, обдала жаром. В воздухе завихрился фос. Молнии хлестали во все стороны, вихрь света ревел, и в его середине вдруг вспыхнула – и явилась – она.
Эзабет.
Светлая леди.
Мой щит.
Могучая и величественная, всего пяти футов ростом – но больше любого гиганта. Вокруг ее ног вихрилось пламя. Она становилась все ярче – полупрозрачная, раскаленная – а послушный Саравору Тьерро лил все больше фоса.
– Леди! – закричал Глаун.
Заголосили ликующие солдаты. По Эзабет пробежала дрожь, будто круги по воде. Все же она – лишь призрак, и так далеко от меня…
– Рихальт, я не могу защищать тебя вечно. Беги, – прошептала она, но ее шепот отдался в моем рассудке грохотом пушечного залпа.
– Я никогда не убегу от тебя.
В ее глазах плясала боль. Эзабет отчаянно протискивалась в этот мир. Да, она уж точно не была безумным колдуном, желающим любой ценой сделаться богом. Все эти годы она собирала силы для великой цели. Светлый орден видел ее метания и считал, что она жаждет правосудия, или указывает на врагов, или еще что-нибудь в этом же роде. Но Эзабет – не бог, а простая женщина, и чего она могла хотеть, чего добивалась все эти годы? Для чего собирала силы? Уж точно не для мистического перерождения.
Хотя ответ очевиден.
Она протянула ко мне руку.
– Как он это делает? – спросил встревоженный Глаун.
– Свидетель, вы хотели, чтобы кто-нибудь спас вас. Но никакой бог к вам не спустится и не поможет. Люди должны помогать себе сами.
С этими словами я сунул руку в пылающий свет, в стену между мирами: нашим, плотным и телесным, с кровью, железом и небом, и миром Эзабет, сотканным из света и магии, снов и духов. Мужчина из плоти и крови не может войти в мир света, ушедшая в него женщина не может вернуться. Но я насквозь пропитался ядом Морока и его магией, страшным порождением Вороньей лапы, крошечная часть его силы вошла в меня, ее будто гвоздями вколотило в мои кости и мозг. Я перестал быть человеком, но не сделался духом, я умалился и возвысился – и накаленное отчаянием колдовство во мне пробило дорогу между мирами.
