И ничего.
Никаких голосов, из дыры лезут только ленивые клубы дыма и пара, да слышится потрескивание фоса. Мои доспехи шипели и трещали. Высвобождавший из доспехов рычаг отстрелили, остался лишь обрубок. Я колотил по нему до тех пор, пока болты не вылетели в струях пара и с меня не обвалилась груда разогретого металла. С моей обожженной одежды валил пар, кожу словно обдали кипятком.
Я уселся на пол и попытался отдышаться. Старая рана от копья в ноге пульсировала болью. Я кое-как вылез из пропотевшего насквозь стеганого подлатника и оставил его рядом с дымящей броней. А ее всю усеивали круглые вмятины. Ох ты, мать твою, как по мне лупили. Все-таки, Малдон – чертов гребаный гений.
Ну все, теперь работать самому.
В кармане лежала фос-граната, переделанная из контейнера для светострела. Если выдернуть проволочную чеку, будет несколько секунд для того, чтобы убраться подальше. Затем полыхнет фос, и, будем надеяться, от него лопнет Железное Солнце. А если Саравор окажется по соседству, возможно, лопнет и он.
В Шпиле было очень тихо. Наверное, Саравор не рассчитывал, что кто-то сможет пройти сквозь его мертвоглазый легион. Я болезненно закашлялся в дыму, а потом сообразил, что задыхаюсь не от дыма. Из легких лезла черная слизь Морока, густая, как смола. Когда я выкашлял все, что смог, легкие словно ободрали крошеным стеклом. Слизь парила и пузырилась на ступеньках. Вот дерьмо. Но сейчас не время думать про него. Я трясущейся рукой вытер рот и побрел наверх.
В Шпиле была своя стража, честные солдаты из Цитадели. Их всех убили в спину. Оружие лежало рядом с ними. Я взял у мертвеца оружие, добрый солдатский меч с закрытой гардой. Хозяин не слишком хорошо заботился о нем. На гарде пятна ржавчины, клинок туповат.
Ничего, сойдет и такой.
Я посмотрел на лестницу, на тысячи идущих вверх ступеней. Слишком много для стареющего типа с больной ногой, полудюжиной ран и скверными привычками. А, вот и заманчивый, прекрасно освещенный проход. Тьерро таки наладил лифт. На стене – десятки рычажков, в соответствии с этажами. Я передвинул самый верхний.
Чем выше я поднимался, тем сильнее ощущал, как становится душно, воздух будто густеет, давит на уши, тяжелит сердце. Я ощущал слетающихся к Саравору духов, чувствовал, как они медленно плывут сквозь камень, воздух и мое тело. В моем городе умирали люди. Там стреляли из мушкетов, тыкали кинжалами, кололи копьями, люди кричали и умирали, удивляясь тому, что в последний страшный час Светлая леди предала их. А я ощущал и распознавал их тени. Вот женщина, погибшая в попытке защитить своих детей. Вот мальчик, не понявший, что же происходит, и все равно погибший. Эхо их жизней было, как ветер на коже. Их поразила несправедливость происходящего с ними, нелепость их безвременных смертей, их терзали отчаяние, горе и нежелание поверить. У каждой жизни свои очертания и песня, цвет и вкус. Души всех, кто утратил земную жизнь, медленно дрейфовали к Оку и его хозяину, чтобы угаснуть, быть поглощенными.
Платформа замедлилась. Я сошел с нее, поднялся по короткой лестнице к железной двери и ступил в ночь.
Небо светилось ядовито-лиловым, выл ветер, полный знакомой отравы и ненависти Морока. Здесь, вплотную к Оку, я ощущал жуткую силу похищенных жизней. Око тащило их, упирающихся, в кромешный ужас. Был ли здесь Тьерро? А может, заплатанный колдун уже вознесся?
Железное Солнце, шар черного железа, был налит лиловым светом. Он просачивался в щели между плитами. Сердце собрало достаточно мощи, чтобы отправить в ад всех солдат Давандейн, если бы захотел Саравор. Но он не захотел.
Наконец я увидел его на дальнем краю крыши. Вот он, сам колдун во плоти, по-прежнему высокий, но растолстевший, укрытый просторным балахоном. В руке колдуна извивалось и корчилось Око Шавады, дергало влажным, похожим на гусеницу хвостом. Оно разбухло от поглощенных душ, налилось мощью, и неустанно сосало, влекло проклятые жизни. В нескольких ярдах от Саравора стоял человек в желтом капюшоне и наблюдал за колдуном. Ни тот, ни другой пока не заметили меня. А вот и мой шанс. Я вынул гранату. Сейчас главное – подгадать время и точно бросить. Слишком слабо – почти не затронешь Железное Солнце разрывом, слишком сильно – граната улетит за крышу, и безвредно взорвется в падении.
Наконец судьба улыбнулась мне. Саравор занят хаосом на улицах внизу, глядит, как истребляют друг друга две колонии муравьев.
Я выдернул чеку, подождал секунду и бросил.
Саравор лениво повернулся, взмахнул узловатой рукой. Гранату подхватило в полете, и отправило за край крыши, в лиловое небо. Мгновением позже она гулко взорвалась. В воздухе повисло облако искр, и спустя пару секунд угасло.
М-да.
– Какая отважная попытка, но такая очевидная, – заметил Саравор и улыбнулся во весь рот.
Вышло несуразно, будто рот был чужой на его лице.
– Галхэрроу, у тебя постоянно все не так из-за отсутствия утонченности и внимания к деталям. Ты прямолинеен, как залп в упор.
– Теперь будет так, – самонадеянно пообещал я и взялся за меч.
Глупо. Саравор разрубил гранату таким же заклятием, какие применяли «малыши», а ведь был в сорока футах от меня. Я не успею и шагу ступить, как он швырнет в меня заклятие.
Я оскалился и выдернул меч. Ну что же, посмотрим. Не только Саравора защищает магия. Отрава Морока течет в моих жилах.
– Хочешь заключить со мной сделку? – спросил Саравор с обычной холодной издевкой.
Он протянул Око ко мне – показал свое сокровище.
– Теперь тебя не спасет Светлая леди. Все твои карты сыграны. Галхэрроу, что ты можешь мне предложить взамен за это? Что может сравниться с мощью, которую я получу этой ночью?
– Безымянные не потерпят! Они порвут тебя в лоскуты! – прошипел я.
Саравор рассмеялся.
– Нет, не порвут. Ты служишь им, но почти не понимаешь их. Да, Глубинные короли вопят и ворчат, когда кто-то пытается уподобиться им, но если вдруг кто-то сделается, как они, с какой стати воевать? Это же готовый союзник, желающий учиться у них, исполнять их волю. Да они примут меня с распростертыми объятиями.
Он повертел Оком передо мной.
– Ты творишь бесчеловечное! – крикнул я и погрозил ему мечом.
Жалкая бессильная угроза.
Колдун сочно, утробно расхохотался, словно я выдал первостатейный анекдот. Помощник в желтом капюшоне ступил к чародею и помог сбросить балахон.
– Ну конечно. Я же не человек! – весело объявил Саравор.
Он был не одним существом, а несколькими сразу. Из его груди до половины выступало серое дитя, равнодушное и спокойное. Из живота высовывались по локоть бледные руки, державшие хрупкий древний фолиант – «Кодекс Тарана». Еще одно серое дитя вплавилось в в спину, руки слились с ребрами, голова вошла в шею. По груди и спине Саравора шли рядами короткие бурые шипы, из заплат обесцвеченной кожи там и тут торчали пучки волос. Из-под мышки подмигнул глаз.
