– За Рона Чокера!
Мэтт был поражен. Если Лили права, то он мог хорошо понять, что Белла делает в программе защиты свидетелей. Насколько он помнил то дело, жена Чокера дала против него показания.
– Почему ты так уверена, что это она?
– Потому что год спустя Изабелла Чокер родила сына Оливера.
Значит, Белла прячется от Ронни Чокера. Неужели он забрал ребенка? Теперь им нужно было поговорить с ней напрямую.
– Поедем к ней и поговорим. Прошло слишком много времени, а о мальчике до сих пор ничего не известно. Нам нужен прорыв. Белла что-то знает. Она ездила в тюрьму, и тут без всяких гадалок понятно, кого она там навещала.
Глава двадцать третья
– Есть наводка. – Детектив-сержант Иэн Беквит просунул голову в кабинет Мэтта. – Мы разослали предупреждения о состоянии здоровья Оливера Ричардса по всем местным врачам и аптекам. Одна женщина в аптеке Мелтэма сегодня устроила скандал, потому что ей не хотели продавать ингалятор. Они ее знают, у нее нет проблем с легкими. Как считаете?
– Считаю, надо ее навестить. Как ее зовут?
– Мэри Тернбал. Она живет вместе с сестрой выше по Холм-Роуд. Это тот беленый дом, который виден с вершины холма Скейпгоут.
– Я знаю это место, сэр, – крикнула Лили. – Если хотите, могу сесть за руль.
Они ушли из участка и поехали по дороге в сторону Холмферта. Оттуда свернули на Вудхед-Роуд и направились к деревне Холм. Пейзажи красивые, но добираться было не близко.
– Если она живет в Холме, зачем ехать в аптеку в Мелтэм? – спросил Мэтт.
Лили улыбнулась.
– Не ближний свет, да? Может, у нее там были еще какие-то дела. В Мелтэме еще есть банк. У них такие ставки, что туда приезжают со всей округи.
– А ты где живешь, Лили?
– Я живу в Марсдене, в одном из тех коттеджей на холме над каналом. Повезло, он достался мне по хорошей цене лет пять назад. Там жила пожилая пара. Съехали в дом престарелых.
– А что насчет твоих родителей?
– Отец смылся, когда я была ребенком, так что я с ним почти не общалась. Он иногда объявляется и сейчас, но общение с ним – пустая трата времени. От него одни неприятности. Мама тоже немного с приветом. У нее было много мужчин, большинству из которых в основном нужна была лишь крыша над головой. В детстве я много времени проводила с бабушкой и дедушкой. Но они уже умерли.
– А мама еще с тобой?
Лили искоса на него посмотрела.
– О да. Рано или поздно вы наверняка с ней столкнетесь. Сэйди Хейнс, сумасшедшая при церкви.
– Извини. Я не знал. Ты через многое прошла. – Мэтт был поражен. Лили казалась такой практичной, такой… нормальной, что ли.
– Ничего. Я могу о себе позаботиться. Я заботилась о себе почти всю свою жизнь. А вы? Живете в розовом цвете в вашем поместье?
Мэтт ухмыльнулся.
– С моей-то мамой? Едва ли!
– Но она все же вас любит. И заботится, а это дорогого стоит. А что с вашим отцом?
Мэтт на минуту погрустнел.
– Я потерял отца, когда мне было под тридцать. Многое изменилось для нас обоих. Мать так и не оправилась. Ужасно жаль. Хотел бы я проводить с ним больше времени… но меня отправили в частную школу в Лидсе, когда я был совсем юный. Я редко бывал дома.
– Простите, я не хотела давить. Вы, наверное, думаете, что я везде сую свой нос.
– Я немного похож на тебя в этом плане. Не люблю демонстрировать свою личную жизнь, но когда постоянно с кем-то работаешь, все равно хочется что-то друг о друге узнать.
Холм-Роуд вилась многие мили через холмы и болота. Наконец они добрались до деревни Холм и подъехали к дороге, взбиравшейся на холм Скейпгоут. Одинокий дом просматривался слева.
– Выглядит почти заброшенным, – заметил Мэтт. – Ремонта тут не было много лет.
Лили достала телефон и прочитала сообщение из участка.
– Тут живут две сестры, Кора и Мэри Мейсон. Ни об одной из них ничего не известно.
Мэтт нервничал. Время и место изменились. Он смотрел на старый дом из беленого камня. На фоне холма он выглядел точь-в-точь как тот, другой дом. Тот тоже был вдали от города, такой же обветшалый. Даже краска была такого же цвета, темно-зеленая.
Лили взглянула на него, но ничего не сказала.
– Пойду постучусь, сэр.
Мэтт остался, у него крутило живот. Он напоминал себе – это не то место. То уже в прошлом.
– Никого. Или специально сидят тихо.
– Может, она еще не вернулась. Обойду сзади.
Но он все еще не решался.
Именно этого он и боялся. Паническая атака в тот момент, когда нужно быть максимально собранным. Мальчик, возможно, там. Зачем еще Мэри Мейсон так срочно мог понадобиться ингалятор? Аптекарь считал, что ни ей, ни ее сестре он не был нужен. Интуиция подсказывала, что он прав.
Лили окликнула его:
– Еще одно сообщение из участка, сэр. Судя по всему, Мэри Мейсон ходила на распродажу при церкви в Мелтэме и накупила кучу одежды для мальчика и игры. Похоже, нам крупно повезло.
Дверь черного хода была заперта. Мэтт подошел к Лили у главного входа. Она заглядывала в заляпанное окно на первом этаже.
– Толком не видно, но там точно кто-то есть, лежит на диване перед камином.
Мэтт заглянул. Она была права. Он снова постучал в дверь. Ничего.
– Давай с черного хода. Я выбью дверь. – Он бегом обежал дом. Дверь была из простой дешевой фанеры. Он выбил дверь здоровой ногой, и она распахнулась. Они вошли в дом.
Изнутри дом тоже напомнил ему то, другое место. Мэтт стоял на кухне и не мог сосредоточиться. Его взгляд скользил по каменным стенам. Точная копия той, другой кухни, практически пустая. Стены сомкнулись вокруг него, стало тяжело дышать. Он почувствовал, как легкие сжимаются, словно без воздуха. Пылинки парили в тусклом солнечном свете, едва пробивавшемся сквозь грязное окно. Свет казался странным, неестественным. Его качнуло, он едва не упал. В голове раздался шум, а затем крик. На одно мгновение он почувствовал запах пожара после разрыва гранаты.
Лили трясла его за руку.
– Сэр! Сэр! С вами все в порядке? Вы белый как смерть.
Мэтт согнулся пополам, обхватив колени. Рот открыт, судорожно хватая воздух.
– Нет. Мне ужасно страшно. – Ни к чему притворяться, Лили и так видела, в каком он состоянии.
Она мягко заговорила с ним:
– Все в порядке. Вы в безопасности. Это другой дом.
– Я знаю, знаю. Но меня накрывает. – Он сделал глубокий вдох. Настоящая паническая атака. Единственный способ от нее избавиться – дать ей пройти самой. Он вытер холодный пот со лба. Он был не в силах это остановить. Попытался дышать глубоко.
