И хотя едва ли можно назвать зависимость крымского хана от Османской империи «кандалами бесчестия», а самого татарского правителя рабом турецкого султана, но и полностью свободным в такой системе отношений хан себя не чувствовал – царственным «венцом почести» в условиях зависимости от Блистательной Порты вассал мог воспользоваться лишь в ограниченных пределах и с соизволения и благоволения сюзерена. И хотя Сейид-Мухаммед-Риза писал, что султаны османские «крымских ханов привлекали к покорности себе разными ласками и милостями», но и за кнутом и наказанием дело у них не стало. Крымское ханство находилось по отношению к Османской империи в сложном положении, которое нельзя однозначно характеризовать ни как вассалитет, ни как независимость. С точки зрения исламской теории государственной власти ханы были суверенными и независимыми правителями, однако реальная политическая практика взаимоотношений Порты и ханства свидетельствовали о подчиненном положении крымских властителей по отношению к османским султанам. Современный исследователь истории Крыма Валерий Возгрин писал по этому поводу: «Крым нельзя считать ни послушным исполнителем воли султана, ни постоянным врагом стамбульского сюзерена, стремящимся к свободе. Он выступал в роли то первого, то второго – целиком в зависимости от конкретных условий. Подобный, не вполне обычный вывод можно сделать, лишь принимая во внимание уникальное географическое, демографическое, социально-экономическое и политическое положение ханства».
Таким образом, государственный строй Крымского ханства, сохранивший множество архаических черт, – прежде всего сосуществование нескольких принципов наследования власти в роду Гераев и родовые права карачи-беев – позволял Османской империи манипулировать крымскими ханами и по своему усмотрению менять их. Важными признаками зависимого положения от турецкого султана были принуждение к участию в военных действиях на стороне османской армии, а также отсутствие собственной судебной системы, которая, при всех попытках некоторых ханов возродить традиционную «чингизову тöрэ», была полностью в ведении судившего по праву шариата мусульманского духовенства.
Имея в руках столь значимые по отношению к Крымскому ханству права, коренившиеся в нормах степной тюрко-монгольской и мусульманской правовой и политической культуры, Османская империя попросту не нуждалась в каком-либо специальном международно-правовом договоре, который бы определял систему взаимоотношений между крымским и турецким государствами. Поэтому можно смело утверждать, что реконструкция такого условного соглашения, производившаяся европейскими исследователями уже в XVIII в., является в высшей степени условной и лишь в самых общих чертах отражает характер взаимоотношений Турции и Крыма, находившегося, при сохранении многих формальных признаков суверенитета, в реальной вассальной зависимости от сюзерена.
Были, впрочем, в истории отношений Османской империи и моменты, когда в Стамбуле не только не имели никакой возможности совладать с непокорными крымскими ханами, но и боялись, что те отберут османский престол. Так, в 1649 г. Богдан Хмельницкий во время общения с посланником московского царя Григорием Нероновым отмечал: «Крымских царей прежде царь Турский переменял часто, и боялись Турскаго в Крыму, а теперь сам Турский царь боится Крымского царя и великого войска Запорожского, и никакой воли Турский царь над Крымским не имеет». И действительно, Османская империя переживала в тот момент острый династический кризис, султаном только что стал семилетний Мехмед IV (1648–1687 гг.), и какой бы то ни было возможности вмешаться в крымские дела Турция не имела. Случались такие моменты и раньше, в особенности в 1620-е—1630-е гг., когда в Крыму доходило до прямых турецко-татарских войн, победа в которых нередко доставалась подданным крымского хана. О них – в одном из следующих разделов этой книги.
Сабля как хлеб и война как ремесло, или Только ли войной и грабежом кормились крымские татары
…сабля его была хлеб его…
Халим Герай. Гюльбуни-ханан (о крымском хане Хаджи ІІ Герае),
октябрь 1683 – июнь 1684 г.
Единственное их ремесло – война.
Доминиканский монах Жан де Люк, 1625 г.
Разбоем и граблением кормятся.
Матвей Меховский. Трактат о двух Сарматиях
Куры, яблони, белые хаты —
Старый Крым на деревню похож.
Неужели он звался Солхатом
И ввергал неприятеля в дрожь?
Современнику кажется странным,
Что когда-то, в былые года,
Здесь бессчетные шли караваны,
Золотая гуляла орда.
Куры, вишни, славянские лица,
Скромность белых украинских хат.
Где ж ты, ханов надменных столица,
Неприступный и пышный Солхат?
Юлия Друнина. Старый Крым
В общественном мнении прочно укоренился стереотипный взгляд на крымских татар эпохи существования их национального государства – Крымского ханства – как на народ грабителей и насильников, не умевших ничего, кроме как воевать. Миф злобного и коварного татарского государства, якобы только и стремившегося к тому, чтобы поживиться за счет соседей-земледельцев, отобрать накопленное ими добро, сжечь дом, а самих их захватить и продать в рабство. Такое поверхностное представление было крайне выгодным для оправдания аннексии Крыма Российской империей и потому закрепилось прежде всего в российской историографии. По сей день крайне немногочисленными являются специальные труды по истории экономики Крымского ханства, и не только непростая в научной обработке, требующая глубокого знания иностранных языков и не очень богатая база источников тому виной.
В многочисленных «Историях Крыма» последние по времени завоеватели стремились выпятить свою роль и значение в истории полуострова либо же изучали близкую ментально византийскую составляющую его истории, важную для обоснования их имперских претензий. Даже недавнее прошлое может предоставить немало примеров такого рода. Пришедший из Западной Европы интерес к античности заставил обратить внимание и на древнюю, греческую составляющую истории полуострова. И лишь крымские татары оставались на периферии внимания исследователей, не привлекали должного внимания, не пользовались популярностью. А после их насильственного преступного выселения за пределы исторической родины в 1944 г. и вовсе попали в категорию неудобных, а потому нежелательных для исследования тем, публикации по которым привлекали повышенное внимание цензоров и крайне редко могли увидеть свет.
Между тем экономика Крымского ханства представляет значительный исследовательский интерес да и просто может привлечь внимание заинтересованного читателя своим неповторимым своеобразием, сочетанием разных бытовых укладов, скотоводческими и земледельческими традициями, развитым садоводством и огородничеством, ремеслами и торговлей. Попытаемся же совершить экскурсию в ее увлекательный мир, более трех веков бытовавший на территории Крымского полуострова и прилегающих к нему степей Северного Причерноморья. Он вобрал опыт миллионов человеческих судеб и уже поэтому достоин не только внимания и изучения, но и понимания и сопереживания.
