Как татары в военные походы и набеги за ясырем ходили: «быстрая как ветер свора охотников на неприятелей»
…я больше всего опасаюсь татар, быстрых как ветер охотников на неприятелей, потому что если они пустятся, то в один день сделают пяти-шестидневную дорогу; а если побегут, то таким же образом мчатся. Особенно важно то, что их лошадям не нужно ни подков, ни гвоздей, ни фуража; когда они встречают глубокие реки, то не дожидаются, как наши войска, лодок. Пища их, как и самое тело, не велика; а что они не хлопочут о комфорте, это только доказывает их силу.
Селим I Грозный (Явуз), девятый султан османский и 88-й халиф с 1512 года
…удивительное и жалости достойное дело, как татары, будучи столь малочисленны и дурно вооружены, заставляют терпеть от себя все соседние народы да силою вымогают от многих государей годовое себе жалованье, дары, откупы и дани: срам великий многим народам! И все его терпят – не могут или не хотят от него освободиться! Платят им жалованье или подарки цезарь немецкий, король польский, седмиградские венгры, валахи, молдаване и, как думаю еще, горские черкесы…
Юрий Крижанич. Политика, или Разговоры о владетельстве
Скачу, как бешеный, на бешеном коне;
Долины, скалы, лес мелькают предо мною,
Сменяясь, как волна в потоке за волною…
Тем вихрем образов упиться – любо мне!
Но обессилел конь.
На землю тихо льется
Таинственная мгла с темнеющих небес,
А пред усталыми очами все несется
Тот вихорь образов – долины, скалы, лес…
Адам Мицкевич. Байдарская долина (перевод А. Майкова)
Воинственность крымских татар, их стремительные военные походы, громкие победы и громадные трофеи были чуть ли не самой важной характерной чертой, отмечаемой всеми иностранцами, посетившими Таврический полуостров во время существования Крымского ханства либо же сталкивавшимися с татарами в бою или походе за его пределами. Военное дело и походы крымцев более или менее детально описывали практически все путешественники, дипломаты, миссионеры или купцы, оставившие нам письменные свидетельства о Крыме. И это далеко не случайно – образованных европейцев позднего средневековья и раннего Нового времени поражали те способы ведения боевых действий, которые были характерны для кочевников больших степных пространств, практически не встречавшихся на европейском континенте. Крымский полуостров был ближайшим и, пожалуй, наиболее доступным для них анклавом – заливом степного моря – загадочного бескрайнего евразийского степного океана, жившего, в том числе и воевавшего, по иным правилам и канонам, нежели это было принято и практиковалось в Европе. Так, французский дипломат, криптограф и алхимик Блез де Виженер (1523–1596 гг.) писал о татарах, что они «избегают правильной войны».
Практически все европейцы подчеркивали неимоверную жестокость и воинственность крымских татар и выделяли войну как единственное или, по меньшей мере, основное и важнейшее для них занятие. Все тот же Б. де Виженер отмечал: «Они не признают иного занятия, кроме войны, то есть внезапных набегов, сопровождаемых убийствами и грабежами, так как ни осады, ни обороны замков у них не бывает и в помине». А польский историк и географ Матвей Меховский (1457–1523) в «Трактате о двух Сарматиях» писал о жестокости крымских татар так: «Прекопские татары часто бросаются на Валахию, Руссию, Литву, Московию. Ногайские… татары вторгаются в Московию, предавая ее убийствам и разграблению… прекопские татары не потеряли своей прежней хищности и дикой жестокости, присущей скорее зверям, живущим в полях и лесах, чем жителям городов и сел».
Будучи наследниками Золотой Орды, крымцы восприняли и сохранили практически неизменными все основные ордынские принципы организации войска и тактические приемы ведения боевых действий. Важнейшую роль играл при этом родовой принцип комплектации войска, когда каждый род выставлял в ханскую армию отдельный боевой отряд, снаряженный за собственные средства. Учитывая особенности политического устройства Крымского ханства, основные отряды должны были поставлять карачи-беи четырех основных и еще нескольких примыкавших к ним татарских родов. При этом в обязательном порядке соблюдался принцип опосредованного контроля хана над своими подданными. Как мы уже отмечали, крымский правитель не имел права обращаться напрямую к мурзам и воинам, подчинявшимся тому или иному бею. Добровольное согласие последнего выступить со своим отрядом в составе ханской армии было обязательным условием участия в походе зависимых от него людей.
Вторым источником военных традиций Крымского ханства стала Османская империя, которая хотя и не стремилась изменять принципы организации и комплектования татарского войска специально, однако же выступала образцом и источником разного рода новшеств в войске крымских ханов – от огнестрельного оружия до корпуса личной гвардии хана, наподобие янычарского. Кроме того, Турция была одним из важнейших катализаторов воинственности и консерватором милитарной природы организации экономики и политической системы Крымского ханства. С одной стороны, именно османы создавали повышенный спрос на рабов, активизировавший грабительские набеги татар за ясырем на Речь Посполитую и Московское царство. С другой стороны, Турция на постоянной основе привлекала войско крымского хана к участию в военных действиях против врагов падишаха как на европейском театре боевых действий – против поляков, русских, венгров, австрияков, венецианцев и других, так и в Азии – прежде всего против Ирана.
Видимо, правы те исследователи, которые винят Османскую империю в том, что именно ее сюзеренитет над Крымским ханством закрепил его преимущественно милитарный характер и во многом препятствовал модернизации татарского государства. Действительно, по словам польского историка Матея Стрыйковского, «турок держал Крымскую орду на страже, как охотник держит в своих руках на страже свору борзых». Османы активно использовали крымцев для давления на Литву, Польшу и Московию, последовательно поощряли, инспирировали и инициировали военные походы татар на северных соседей, за широкую полосу необитаемых степей Дикого поля. Как образно заметил исследователь Василий Смирнов, «турки в своих видах старались создать из крымцев поголовную разбойничью кавалерию, всякую минуту готовую идти куда угодно в набег. Постоянно давая такое занятие крымскому населению, турки уничтожили в нем стремление к мирной, трудовой жизни, приучив жить за счет добычи, награбленной во время набегов по турецкой надобности».
Если один из наиболее известных историков Крымского ханства и был в чем-то несколько излишне категоричен, так это в том, что приписывал османам прививку крымским татарам тех качеств, которые и так наличествовали у них в избытке и без какого-либо турецкого вмешательства, будучи унаследованными от Золотой Орды. Блистательной Порте достаточно было лишь почаще смазывать кровью врагов и без того уже острую, пришедшую из евразийских степей татарскую саблю, которая и без какого-либо внешнего вмешательства всегда была готовой к бою и походу. Другое дело, что вряд ли крымские татары смогли бы столь долго придерживаться своих воинственных традиций, если бы не внешний спрос на их услуги – как экономический, так и политический. Его-то как раз и обеспечивала с завидным постоянством Турция. Так, по крайней мере, было до XVIII в., когда сама Османская империя оказалась связана и ослаблена системой международных договоров, с которыми вынуждена была считаться, отказываясь от своей традиционной воинственности. Изменения внешней политики турок отразились и на Крымском ханстве, которое из эффективного орудия войны превращалось для турок в обузу на внешнеполитической арене, поскольку становилось причиной конфликтов Турции с соседями из-за набегов воинственных подданных хана во время официально заключенного мира.
