Пик активности и значимости казаков пришелся как раз на конец XVI–XVII в., период многотысячных казацких волнений и восстаний. Кульминацией их стала Национально-освободительная война во главе с Богданом Хмельницким (1648–1657 гг.), которую все чаще обоснованно называют Казацкой революцией. Продолжая предложенное ранее сравнение казаков с американскими пионерами и ковбоями, а Речи Посполитой с Британской империей, эту великую войну можно считать аналогом Американской войны за независимость (American War of Independence), которую также называют Американской революционной войной (American Revolutionary War).
Конечно, условность предложенных сравнений украинской и американской истории очевидна. Однако можно пойти еще дальше и сравнить гражданскую войну в Украине, запылавшую вскоре после смерти Богдана Хмельницкого, со знаменитой Гражданской войной в США (American Civil War), известной также под условным названием «война Севера и Юга». В украинском случае во второй половине XVII в. война велась между Западом и Востоком, точнее, между правым и левым берегами Днепра, и продлилась три долгие десятилетия (1657–1687 гг.), войдя в историю под красноречивым названием Руина (в переводе на русский язык – Разруха). И в этой практически нескончаемой войне воевали чуть ли не все против всех, поскольку она, в отличие от американской, была гораздо более многогранной – в ней можно увидеть и социальный, и религиозный, и культурно-мировоззренческий, и, далеко не в последнюю очередь, геополитический контексты. Разные стороны конфликта в разное время ориентировались либо на Речь Посполитую, либо на Московское царство, либо на Османскую империю, либо на Крымское ханство.
При этом именно Крымское ханство стало важнейшим партнером, во взаимодействии с которым происходило становление человека украинского фронтира и украинской государственности эпохи раннего нового времени. Крымские татары были для украинских казаков одновременно и главным неразлучным закадычным врагом и главным неизбывным заклятым другом. Крымцы с их набегами стали не только причиной появления Дикого поля, но и важнейшим Другим, отталкиваясь от которого украинцы пограничья осознавали, понимали, определяли и предъявляли себя миру. Так в густом, щедро приправленном восточными специями бурлящем вареве обширного Дикого поля столкнулись две бараньи головы, упрямые, непокорные, настолько же враждебные друг другу, насколько друг от друга и зависевшие, друг другу необходимые и друг друга уважающие.
Первые известные союзные контакты татар и казаков пришлись на 20-е гг. XVI в. В 1521 г. черкасский и каневский староста Евстафий Дашкович возглавлял казацкие отряды, которые совместно с крымцами предприняли успешный поход на Москву, завершившийся приведением великого московского князя Василия III в покорность крымскому хану Мехмеду І Гераю. Сигизмунд Герберштейн так описывал контакты этого казацкого предводителя с крымскими татарами и его отношение к московитам: «Живущие по Борисфену черкасы – русские и отличаются от тех, про которых я сказал выше, что они живут в горах у Понта. В наше время над ними начальствовал Евстахий Дашкович (который, как я говорил выше, выступал в Московию вместе с царем Махмет-Гиреем), муж весьма опытный в военном деле и отличавшийся выдающейся хитростью. Хотя он имел неоднократные сношения с татарами, однако еще чаще разбивал их; мало того, он часто подвергал сильным опасностям и самого государя московского, у которого был некогда пленником. В тот год, когда мы были в Москве, он разбил московитов посредством удивительной хитрости. Это обстоятельство, как мне кажется, достойно того, чтобы быть здесь записанным. Он провел в Московию нескольких татар, одетых в литовское платье, зная, что московиты бесстрашно устремятся на них, словно на литовцев. Сам он, устроив засаду в удобном месте, ждет мести московитов. Опустошив часть Северской области, татары устремляются в направлении к Литве. Когда московиты узнали, что они переменили путь и заняли Литву, то подумали, что это литовцы, и вскоре, горя жаждой мщения, со стремительным натиском вторгаются в Литву. Когда, опустошив ее, они возвращались обремененные добычей, то Евстахий окружил их из засады и перебил всех до одного. Узнав об этом, московский владыка отправил послов к польскому королю пожаловаться на причиненную ему обиду. Король ответил послам, что его подданные не причиняли обиды, а только мстили за обиду. Таким образом, московский владыка подвергся осмеянию с обеих сторон и вынужден был претерпеть и урон, и бесчестье».
Полвека спустя, в 1585 г., гетман Войска Запорожского в 1578–1594 гг. Ян Оришевский предлагал крымскому хану Исляму ІІ Гераю (1584–1588 гг.) платить казакам жалованье и организовывать совместные военные походы, направленные, прежде всего, против московитов. Впрочем, в том же году казаки ходили на Крым, причем во время второго похода нанесли ханству существенный урон, захватив более 40 тысяч лошадей. «Статейный список московского посланника в Крым Ивана Судакова в 1587–1588 году» сообщает: «…литовские казаки у царя Крымску юрт пусту зделали, на сей зиме трожды приходили и улусы поимали многие, а лошадей и животины болши 40 тысяч пояли».
А весной 1587 г. запорожские казаки занимались добычничеством или, попросту говоря, разбойничали и грабили в низовьях Днепра, разрушили Ак-Чакум и мешали посланцам османского султана попасть из Стамбула в Крым сухопутным путем. В уже упоминавшемся «Статейном списке…» по этому поводу сказано: «…литовские казаки взяли Очаков и выжгли и стены роскопали и провесть было царево и дани из Волох нелзя, а яз приехал морем в Козлев». Литвины, как называли запорожцев из-за их проживания на пограничье земель Великого княжества Литовского, планировали также напасть на Гёзлев, однако не решились на это, узнав, что в городе находится сам хан. Вместо этого они высадили десант с моря, разграбили семнадцать тарханкутских деревень, после чего безнаказанно и беспрепятственно возвратились на Запорожье.
Иван Судаков свидетельствовал: «…приходили литовские казаки морем в судех на крымские улусы в Тюиторохань, межу Козлева и Перекопи, взяли 17 сел и многих людей поимали, и иных побили, а приходить было им в Козлев на посад и казаки поимали языки, не доходя Козлева, и языки им сказали: в Козлеве царь, да Фети Гирей-царевич, а приходили их, сказывают, полторы тысечи, те же казаки приходили, которые Очаков взяли». А османский султан Мурад III, разгневанный дерзкими выходками казаков, раздраженно писал хану Исляму ІІ Гераю: «Из-за твоей беспечности литовские казаки захватывают у меня города и опустошили Крымский Юрт, прежние ханы такого не допускали, и если впредь это повторится, то ханом в Крымском Юрте тебе больше не быть!»
Из предыдущего раздела нам уже известно, что крымско-казацкий союз, который не удалось заключить в 1585 г., успешно состоялся в 1624 г. и продемонстрировал свою военно-политическую эффективность в 1628 г., а также в последующей борьбе Мехмеда и Шахина Гераев за независимость Крымского ханства от Османской империи и ее ставленников. Уже 24 декабря 1624 г. был заключен первый в истории татарско-казацкий трактат, написанный параллельно на татарском и польском языках. В нем калга Шахин Герай обещал казакам не причинять им никакого вреда и гарантировал помощь Крымского ханства в случае чьего-либо нападения на Сечь. Запорожцы, в свою очередь, гарантировали свою поддержку Мехмеду и Шахину Гераям в случае их борьбы с какой-либо третьей стороной. Выданная Шахином Гераем шертная грамота гласила: «Я, Шахин Герай, крымский царь, даем этот наш присяжный лист запорожским казакам, прежде господину гетману, осавулам, атаманам и всему Войску. Подтверждаем этим нашим письмом и клятвами, что от меня и всех наших людей не будет нанесено никакой обиды и не принесено вреда… И от них (казаков) требуем того, чтобы так делалось… и на то даем наш широкий присяжный лист Богу и Пророку…»
