Сильные стычки прасинов и венетов приходятся на 549-й и 550 год.
Особенно ожесточенной борьбой цирковых партий оказался отмечен 559 г. 13 мая, после окончания ежегодных ристаний, прасины подверглись оскорблениям и нападению со стороны венетов. Синие начали поджигать приморские склады, принадлежавшие зеленым, а если кто-то пытался их тушить, стреляли в него из луков. Прасины в отместку стали поджигать дома известных покровителей венетов – чиновников логофета Андрея и префекта Петра Варсимы. Длившееся два дня противостояние было прекращено лишь после вмешательства войск, с трудом усмиривших представителей обеих факций.
Весьма значительными были столкновения синих и зеленых в 561 г., после масштабного пожара на складах в гавани Кесарии. Погромы кварталов синих продолжились на следующий день, и лишь жесткое подавление бунтарей подчинявшимися градоначальнику полицейскими силами позволило пресечь бесчинства.
Значительные беспорядки случились в Константинополе и в 563 г. в связи с назначением новым эпархом города некоего Андрея. По приказу императора зачинщики были схвачены, а тем, кто применял оружие, отрубили пальцы.
Как можно видеть, подобные описанным волнения были явлением нередким, а более мелкие стычки и вовсе не попадали в сферу внимания византийских писателей того времени как явление обыденное, привычное и всем хорошо известное, а потому не заслуживающее специального внимания. Их интересовали лишь крупные, значительные события, и наибольшим из них, несомненно, было совместное восстание партий венетов и прасинов 532 г., вошедшее в историю под названием «Ника!» (по-гречески «Побеждай!») от победного клича повстанцев. Обычно кличем «Побеждай!» подстегивали и подбадривали во время скачек колесничих, однако после событий января 532 г. в Константинополе слово «Ника» на долгие десятилетия стало для жителей Константинополя и всей Византийской империи столь же узнаваемым и связанным с вполне определенными событиями, как и украинское слово «майдан», если его использовать вне всем известного контекста, является обычным урбанонимом, обозначающим лишь площадь, широкую часть улицы или парк.
Началось это восстание, подобно многим другим, на ипподроме, 11 января 532 г., и поначалу ничто не предвещало, что оно станет неординарным событием в истории Византийской империи. На скачках, как было заведено, присутствовал правивший тогда император Юстиниан в сопровождении пышной свиты. Трибуны ипподрома были заполнены до краев, а на местах факции зеленых было особенно беспокойно. Прасины, пользуясь присутствием императора, хотели обратиться к нему с требованием уравнять их в правах с венетами. Дело в том, что с тех пор как к власти пришел Юстиниан, давний приверженец и покровитель синих, те, пользуясь поддержкой властей и будучи уверенными в своей безнаказанности, всячески притесняли зеленых. И вот именно против этой несправедливости и решились открыто выступить прасины во время очередных игр на ипподроме.
В «Хронике» Феофана сохранился интереснейший диалог, состоявшийся между вождями зеленых и императором перед началом состязаний. В науке за ним закрепилось название «Акты по поводу Калоподия». В нем зеленые со все нараставшим и плохо скрываемым раздражением заявляли о притеснении их свобод, утверждали, что могут появляться в столице лишь как преступники, позорно влекомые усаженными задом наперед на осле, поскольку любой человек, которого считают прасином, подвергается несправедливым гонениям со стороны властей. А в то время как, по их словам, невиновных зеленых преследуют и всячески третируют, виновные, в том числе и в убийстве зеленых, синие остаются безнаказанными.
Император, в свою очередь, разгневанно отвергал все жалобы прасинов, обвиняя их самих в еретических взглядах (монофизитстве) и в том, что свои собственные преступления они стремятся переложить на других. Страсти до того накалились, что прасины, обвинявшие вначале спафария Калоподия (отсюда и название диалога) и венетов, прямо назвали императора Юстиниана главным виновником всех своих бед, обвинив его в том, что убийства зеленых совершаются с его ведома и при его попустительстве, а дождаться от него правосудия невозможно.
Как видим, прасины выступили против произвола властей и безнаказанности венетов с требованием справедливого суда, но получили отказ. После этого зеленые покинули ипподром, что было серьезным оскорблением императора. Хронист Феофан замечает: «И тотчас из-за каких-то магистров возник предлог для народного мятежа в Византии». Поначалу, впрочем, император не придал особого значения произошедшему и спокойно проследовал во дворец. Он приказал эпарху города Евдемону арестовать и наказать застрельщиков выступления на ипподроме, что и было сделано. При этом градоначальник показательно бросил в тюрьму и нескольких венетов. Можно полагать, что таким образом Юстиниан стремился продемонстрировать свое беспристрастное отношение к обеим партиям, однако на деле результаты такого жеста оказались противоположными – они неожиданным образом сплотили представителей цветов в их противостоянии власти. А то, что последовало за этим, еще больше объединило прасинов и венетов.
Всего арестованных было семеро, и четверых из них приговорили к отсечению головы, а троих – к повешению. Чтобы устрашить горожан, их провезли через весь Константинополь и отправили к месту казни по другую сторону Золотого Рога. Но случилось так, что двое из приговоренных к повешению сорвались с веревок и остались живыми. При этом один из них был прасином, а другой – венетом. Это расценивалось как проявление Божьей милости, и, собравшись поглазеть на казнь, толпа стала требовать освобождения оставшихся в живых приговоренных. К народу, впрочем, не прислушались и повесили сорвавшихся повторно, но они вновь остались живы – виселица развалилась. После второго проявления Божественной, по мнению собравшихся горожан, воли, казнить чудесно спасшихся было уже невозможно – их следовало отпустить. Видя, что власти не сделают этого, присутствующие отбили обоих димотов у стражи и решил отправить их в обладавшую правом убежища церковь. С криками: «В церковь их!» прасина и венета при помощи монахов из находившегося неподалеку монастыря Св. Конона посадили в ладью и по морю переправили в церковь Св. Лаврентия, расположенную у Золотого Рога в квартале Пульхерианы. Градоначальник Евдемон, узнав о случившемся, отправил городскую стражу стеречь укрывшихся в церкви.
Произошедшее одновременное чудесное спасение димотов двух цветов окончательно закрепило объединение партий – возникло стихийное объединение «прасиновенетов». 12 января венеты и прасины договорились о том, что совместно будут требовать помилования осужденных. Такая возможность должна была представиться им на следующий день, 13 января, когда начинались иды и на ипподроме вновь были запланированы конские ристания. Собравшийся в этот день на трибунах народ совместно настойчиво требовал помилования приговоренных к казни и «спасенных Богом», но Юстиниан упорно не удостаивал присутствовавших своим ответом. В ответ разозленные димоты открыто заявили о создании союза прасиновенетов, выкрикивая: «Многая лета человеколюбивым прасинам и венетам!» По словам Иоанна Зонары, «когда родилась у димов ненависть к василевсу и василиссе, обе партии заключили между собой соглашение, хотя всегда враждовали друг с другом, и начали мятеж».
