Один из всемирно знаменитых писателей, пишущих в жанре псевдоисторического фэнтези, Гарри Тартлдав (между прочим – профессиональный византинист), в одном из своих рассказов под названием «Острова в море» предположил, что великий восточный бастион европейской цивилизации – Константинополь – был все же взят в 718 г. арабами. Описанная им альтернативная история повествует о неминуемом затем обращении в ислам болгар, которое автор относит к 769 г. от Рождества Христова, или, скорее, 152 г. хиджры, ведь именно такое летоисчисление было бы более привычным нам современным, проиграй тогда византийцы то давнее цивилизационное противостояние.
В рассказе описано соперничество мусульманской делегации, прибывшей из завоеванного полвека назад Константинополя, и христианской делегации из Рима, каждая из которых пытается обратить болгарского хана Телерига в свою веру. В итоге никакие аргументы христианской делегации оказываются не способны убедить хана, чьи южные границы находятся под постоянной угрозой мусульманских полчищ. Показателен ответ Телерига посланникам Римского Папы: «Возвращайтесь с миром к вашему папе. Я не мог избрать вашей веры – с теми небесами, о каких вы рассказывали, и с войском халифа у моих южных границ. Быть может, если бы не давнее падение Константинополя, мой народ стал бы христианским. Кто знает? Но в мире, каков он теперь, мы должны быть и будем мусульманами».
Сюжет рассказа вызывает в памяти знаменитую легенду о выборе веры киевским князем Владимиром Святославичем. Стоит ли сомневаться, какую религию избрал бы в итоге князь Владимир, чтобы обратить в нее Русь, если бы Константинополь, притягивавший его своей пышностью и богатством, в течение уже более чем двух с половиной веков до его княжения был бы мусульманским?
Христианству в мире победившего ислама была бы предначертана участь островов в море, которые рано или поздно были бы затоплены океаном религии пророка Мухаммеда. Гарри Тартлдав вложил эту мысль в сознание главного героя своего рассказа – главы арабского посольства Джелал ад-Дина ас-Стамбули: «Никита поймал взгляд Джелаль aд-Дина. Араб едва заметно кивнул своему поверженному врагу. Они оба понимали, лучше кого-либо еще в этом зале, что значимость сделанного здесь выбора отнюдь не ограничивалась одной только Болгарией. Теперь ислам будет распространяться и распространяться, a христианский мир – по-прежнему уменьшаться в размерах. Джелаль aд-Дин слышал, что в Эфиопии, далеко к югу от Египта, все еще правят христиане. И что же? Эфиопия находилась так далеко от эпицентра событий, что не могла повлиять ни на что. И та же судьба теперь ожидала христианские страны, изолированные на дальнем северо-западе мира. Пусть они будут островами в мусульманском море, подумал он, если этого требует их упрямство. В один прекрасный день, иншалла, это море покроет каждый остров, и в самом Риме будут читать Коран».
Прикрыв алчность крестом: загадка четвертого крестового похода
Вот, мы как раз приехали в то время, когда уже никто не понимал, кто же начальник: Исаак, Алексей, Канав, Мурцуфл или же пилигримы, вдобавок было непонятно, что всякий раз имеется в виду под «Алексей»: Алексей третий, четвертый, пятый?
Умберто Эко. Баудолино
(Перевод Е. Костюкович)
И вот как был взят Царьград великий: пригнало ветром корабль к городской стене, и были огромные лестницы на нем выше стен, а короткие – на уровне заборол, и стреляли фряги с высоких лестниц по грекам и варягам, оборонявшим городские стены, камнями, и стрелами, и сулицами, а с коротких перелезли на стену и так овладели городом. Цесарь же Мурчуфл воодушевлял бояр и всех людей, надеясь дать отпор фрягам, но не послушали его и разбежались все. Тогда бежал цесарь от фрягов, но они настигли его на Конном рынке, и горько сетовал он на своих бояр и народ. И бежал цесарь из города, а с ним патриарх и все бояре.
Повесть о взятии Царьграда крестоносцами в 1204 году
(Перевод О. В. Творогова)
В истории Византии было бесчисленное множество роковых и черных дат трагических утрат и поражений. Однако если попросить образованного человека назвать два самых страшных для империи ромеев события, он, несомненно, на первое место поставит падение Константинополя в 1453 г. под последним ударом османов, означавший гибель византийского государства, а на второе – захват столицы империи крестоносцами, участниками Четвертого крестового похода, в 1204 г. Действительно, в сверхцентрализованном государстве, каким была Византийская империя, именно стольный град олицетворял державу как таковую, его называли просто Город, и пока он стоял – что бы ни происходило, какие бы части страны ни захватывали враги, – живым было и ромейское государство. Падение столицы приравнивалось к гибели империи.
Значение и выгодность географического положения Константинополя были столь велики, что он был ключевым политическим и торгово-экономическим центром не только Византии, но всей тогдашней Европы, даром что находился на самой ее восточной окраине, на границе с Азией. Вальтер Скотт в одном из своих исторических романов «Граф Роберт Парижский» вполне обоснованно утверждал, что «если бы любому сведущему человеку дали возможность обозреть земной шар и выбрать город, более всего подходящий для столицы мировой империи, он отдал бы предпочтение городу Константина, столь счастливо сочетающему в себе красоту, роскошь, безопасность местоположения и величие».
Столица Византийской империи была несокрушимым восточным бастионом европейской цивилизации, и волны завоевателей – арабов, болгар, русских – неизменно разбивались о ее мощные стены. Преградив в самые темные века раннего средневековья своей неприступной каменной грудью путь мусульманству, она спасла от исламского завоевания молодую Европу, переживавшую противоречивый процесс социального и политического перехода от варварства к государственности. Однако стоило лишь молодым европейским странам окрепнуть, как они стали с завистью и алчностью поглядывать в сторону величественного города на Босфоре.
Знаменитый писатель-фантаст и популяризатор науки Айзек Азимов писал: «Но вот наконец Западная Европа окрепла и стала способной защитить себя. К этому времени силы империи истощились и она медленно умирала. Чем же отплатила ей за добро Западная Европа? Презрением и ненавистью. Запад всеми возможными способами стремился навредить несчастному осколку бывшей великой империи…» Не единожды отражавший волны завоевателей с арабского востока и юга, со славянского севера, Константинополь подвергся мощной атаке с запада, которая привела к первому падению Византии.
Впрочем, сводить причины захвата Константинополя рыцарями-крестоносцами исключительно к злой воле западноевропейцев, если признать, что таковая была, абсолютно недопустимо. В конце ХІІ в., накануне Четвертого крестового похода, Византия сама была далеко не той империей, которая смогла, пусть ненадолго, но возродиться в прежних римских пределах и выразить себя в масштабном государственном и архитектурном строительстве при императоре Юстиниане I Великом (527–565 гг.), наголову разгромить персов при василевсе Ираклии (610–641 гг.), сдержать напор арабов и перейти к отвоеванию захваченных ими византийских земель при правителях Исаврийской и Аморийской династий в VIII–IX вв., успешно продолжить войны с мусульманами на востоке и противостоять славянам – русам и болгарам – с севера при царях Македонской династии или добиться серьезного укрепления империи на фоне возраставшей опасности с запада при первых трех самодержцах рода Комнинов – Алексее І (1081–1118 гг.), Иоанне ІІ (1118–1143 гг.) и Мануиле І (1143–1180 гг.).
