Ситуация в Константинополе накалялась с каждым днем. Византийская столица поражала западноевропейцев своей роскошью и несметными богатствами, и им было невдомек, почему это ромеи не в состоянии собрать требуемую с них сумму. Робер де Клари, участник Четвертого крестового похода, писал о городе Константина: «Там было такое изобилие богатств, так много золотой и серебряной утвари, так много драгоценных камней, что казалось поистине чудом, как свезено сюда такое великолепное богатство. Со дня сотворения мира не видано и не собрано было подобных сокровищ, столь великих и драгоценных… И в сорока богатейших городах земли, я полагаю, не было столько богатств, сколько их было в Константинополе!»
Западноевропейские рыцари, с молчаливого согласия бессильных ромейских василевсов, начали обирать церкви столицы, забирая из них разнообразные святыни, нередко более ценные своей религиозной значимостью, чем драгоценными каменьями или металлами. Между западными рыцарями и ромеями то и дело вспыхивали драки и даже масштабные стычки. Во время одной из них, 22 августа 1203 г., обнаглевшие до крайности пизанцы, беззастенчиво грабившие мусульманский квартал, подожгли мечеть, огонь с которой перекинулся на город. Пожар бушевал два дня, и, по мнению очевидца, сгорело столько домов, сколько их насчитывалось в трех крупных городах Франции вместе взятых. Описывая его, Жоффруа де Виллардуэн утверждал, что «никто не смог бы перечислить вам ни ущерб, причиненный пожаром, ни имущество, ни богатство, которое там погибло и было загублено, ни сказать о тех многих мужчинах, женщинах и детях, которые там сгорели».
Жертвой пожара стала восточная, наиболее густонаселенная, самая древняя часть столицы. В пламени погибли тысячи ценнейших рукописей, накопленных в течение девяти веков существования Византии, подверглось разрушению множество великолепных памятников культуры. Вместе с ними превратились в пепелище лучшие, самые богатые торгово-ремесленные кварталы города. Венецианцы могли злорадстовать, видя, какой непоправимый удар они нанесли и без того слабым конкурентам.
В итоге в конце 1203 г. Алексей IV был вынужден прямо заявить предводителям крестоносцев о том, что он не в состоянии выплатить оставшуюся часть обещанной суммы и поэтому не будет выполнять условия заключенного в Задаре соглашения. Отношения с западноевропейскими рыцарями обострились до предела, и, по словам Робера де Клари, Энрико Дандоло гневно заявил Алексею IV, что крестоносцы однажды вытащили его из грязи, но теперь вновь столкнут в грязь.
Исаак II и Алексей IV Ангелы оказались в крайне непростой ситуации – между молотом народного гнева константинопольцев, раздраженных бесчинствами крестоносцев, и наковальней алчности европейских рыцарей и венецианцев, требовавших выполнения условий договора и полагавшихся им выплат. 25 января 1204 г. в храме Св. Софии состоялось собрание части синклитиков и высшего духовенства, на котором обсуждался вопрос о низложении правящих василевсов и избрании нового императора. При всем том, что часть собравшихся, в частности историк Никита Хониат, выступила против свержения Алексея IV, резонно замечая, что это даст повод крестоносцам вмешаться во внутренние дела империи, большинство решительно объявило обоих «ангелов зла» низложенными.
В качестве претендента на престол знать выдвинула протовестиария Алексея Дуку по прозвищу Мурзуфл (Мурчуфл, Мурцуфл – Насупленный), прозванного так из-за густо сросшихся над переносицей нахмуренных бровей. Простолюдины же ратовали за кандидатуру простого воина Михаила Канава, которого, в итоге, и короновали в храме Св. Софии, правда, с нарушением процедуры – без участия патриарха. В течение нескольких дней в Константинополе было сразу несколько претендовавших на власть василевсов – Исаак ІІ, Алексей IV, Николай Канав, Алексей Дука Мурцуфл – и никто не мог понять, кто же из них главный. В итоге путем хитрости и обмана власть заполучил Мурцуфл, который 28 января бросил в темницу Алексея IV, а затем и Николая Канава. Вскоре оба они были по его приказу убиты. В конце января умер и не выдержавший горестей своего вторичного падения Исаак ІІ. Императорская власть, таким образом, была полностью сконцентрирована в руках Алексея V Дуки Мурцуфла.
Алексей V был решительным противником латинян и предпринял попытку избавиться от их назойливого присутствия в столице. Вот как описывает его самого и его правление Никита Хониат: «Это был человек хитрый и в то же время самонадеянный, полагавший всю правительственную мудрость в скрытности и рассчитывавший при помощи ее к общему изумлению вдруг явиться со временем, в веках отдаленной будущности, благодетелем своего отечества, в силу того правила, что, как он говорил, царю следует действовать не опрометчиво и безрассчетно, но осмотрительно и неторопливо… Царские сокровищницы Дука нашел не только не переполненными через край или даже не только убавившимися на половину, но совершенно пустыми, и поэтому немедленно по воцарении начал жать, где не сеял, и собирать, где не расточал. Он обложил тяжелыми взысканиями все лица, в сане кесарей и севастократов, занимавших прежде, в правление Ангелов, высшие правительственные должности, и вырученные отсюда деньги обратил на государственные расходы. Прежде всего и нетерпеливее всех желал он окончательно отразить латинов, считая это дело легким: поэтому увеличил бревенчатыми надстройками высоту прибрежных стен города, огородил земляные ворота укреплениями и собственным примером воодушевил войско. Много раз, опоясавшись мечом, с медной булавою в руках, он собственноручно то отражал неприятельские нападения, то сам храбро и неожиданно нападал на неприятелей, когда они разрозненно бродили в поисках продовольствия. Этим он очень нравился горожанам».
В ультимативной форме новый василевс потребовал от крестоносцев в недельный срок покинуть территорию Византии, начал восстанавливать городские укрепления, активно готовился к войне. С этой целью он пытался создать ополчение из горожан Константинополя, обложил экстраординарными поборами на организацию обороны всех без исключения подданных, даже титулованных особ – кесарей и севастократоров – и собственных родичей. Иностранным наемникам, из которых состоял почти весь гарнизон, была обещана скорая плата и щедрое вознаграждение.
Однако при всей решимости василевса его приготовления разбивались о нехватку денег, непрестанные раздоры в среде аристократии, равнодушие константинопольского простонародья, бездействие наемников, долгое время не получавших жалованья и не особо веривших ничем не подтвержденным щедрым посулам. Особенно опасной и гнетущей была пассивность простых константинопольцев, которые своим числом в разы превосходили все войска крестоносцев и при должном воодушевлении и грамотной организации обороны вполне могли организовать эффективную защиту основательно одряхлевших и местами значительно разрушенных, но все еще мощных укреплений византийской столицы.
Когда крестоносцы проигнорировали ультиматум Алексея V, он предпринял нападение на отряды Генриха Фландрского, заготавливавшие во Фракии продовольствие для крестоносцев, однако эта эскапада закончилась для византийцев позорным поражением, в результате которого они оставили врагам ценнейшую ромейскую святыню – древнее знамя с изображением Богородицы. Война вступила в открытую фазу, и крестоносцы решили идти на штурм Константинополя, предварительно разделив между собой византийские земли.
