Хмурым холодным осенним днем 10 ноября 1444 г. разнородная 30-тысячная крестоносная армия неожиданно, в нарушении перемирия напавшая на турок, была уничтожена ими под Варной на берегу Черного моря, а ее вожди и представитель папы, кардинал Джулиано Цезарини, погибли, похоронив надежду руками латинов избавиться от врагов Византии на Балканах. Император Иоанн VIII, не участвовавший в Крестовом походе, смог дистанцироваться от побежденных крестоносцев, которых напоказ обвинял в «клятвопреступлении», и богатыми дарами задобрить султана Мурада II, с которым сумел сохранить до конца жизни мирные отношения. Оба правителя – и василевс, и султан – как бы согласились предоставить сыграть заключительный акт трагедии своим преемникам.
Ромеи опять остались один на один с могущественным противником, который готовил решительный удар – захват древней христианской столицы – Константинополя. Никто и ничто уже не могло охладить воинственный пыл потомков Османа и их горячего двадцатилетнего султана Мехмеда II, сменившего у власти умершего 13 февраля 1451 г. в Адрианополе Мурада II. Новый молодой султан решил во что бы то ни стало добиться осуществления пророчества, давно вдохновлявшего турок. Соперником Мехмеда II в разыгравшемся заключительном акте гибели Византийской империи стал последний ромейский василевс Константин ХІ Палеолог Драгаш (1449–1453 гг.), сын Мануила II и сербской княжны Елены Драгаш. Константин XI не блистал образованием, отличался вспыльчивостью, однако обладал благородством души, здравым смыслом и даром убеждать слушателей. Кроме того, василевс был храбрым воином и умел держать слово. Византийцам не должно было быть стыдно за их императора.
К середине XV в. от прежнего византийского государства осталось, увы, только «голова без туловища» – столица без страны. Последний византийский император получил в наследство, по сути, лишь Константинополь и его ближайшие окрестности. Если раньше Ромейскую империю можно было измерить только долгими месяцами пути, то теперь спокойно можно пройти из конца в конец за несколько часов. Последние «обломки» – немногие острова Эгейского моря, далекую пелопоннесскую Мистру и небольшую Трапезундскую империю – можно было не принимать в расчет.
Константин XI чувствовал, что ему не избежать сражения за Константинополь. Поэтому он сразу же, продолжая усилия Иоанна VIII, принялся готовить город к длительной осаде: чинить стены и башни, обветшавшие от времени и обвалившиеся во многих местах, расчищать заваленные мусором рвы, запасаться продовольствием, топливом, по возможности вооружать горожан.
Тревожные опасения Константина XI были более чем обоснованны: турецким султаном стал Мехмед II Фатих (в переводе с арабского – Завоеватель) (1451–1481 гг.). Интерес к науке, греческой и византийской философии, увлечение математикой, астрономией, знание четырех языков, включая греческий и латынь, ничуть не повлияли на его нрав и не помешали прославиться как жестокому, вероломному правителю и непобедимому полководцу. Самой большой слабостью воинственного османа, если не считать двух гаремов из женщин и красивых мальчиков, была страсть к завоеваниям и военным подвигам во имя Аллаха. Особенно важным при этом султан считал покорение Константинополя.
Необходимость завоевания византийской столицы для сохранения турецкой государственности и упрочения ее мощи кратко резюмировал сам Мехмед ІІ: «Священная война есть наша главная задача, как была она в годы наших отцов. Константинополь, расположенный в середине нашего царства, привечает наших врагов и натравливает на нас. Посему завоевание города жизненно важно для обеспечения в будущем безопасности османского государства». Источники рассказывают, что, поклявшись овладеть Константинополем и увенчать этим объединение всех захваченных турками земель, он ни на минуту, ни днем, ни ночью не имел покоя, строя планы покорения древней столицы ромеев: «Ночью и днем, ложась спать и вставая, в своем дворце и вне его, всю свою заботу полагал на то, какими военными действиями и средствами овладеть Константинополем».
Будучи сыном султана Мурада II от наложницы и опасаясь других, более законных претендентов на трон, первое, что он сделал после кончины отца – отдал приказ умертвить своего девятимесячного сводного брата Амурата. О бессердечии нового государя складывали легенды. Ему ничего не стоило отрубить голову прислужнику, чтобы показать работавшему над портретом султана италийскому художнику Джентили Беллини как выглядят лицевые мышцы трупа и конвульсии шейных мускулов. Разыскивая похитителя дыни из султанского сада, Мехмед, не раздумывая, велел резать животы работавшим в этом саду 14 рабам, чтобы таким зверским способом обнаружить улику в желудке несчастного виновника. Разумеется, обессиленные ромеи, стоявшие на пороге национальной трагедии и в полной мере испившие чашу унижения побежденных, не могли ждать пощады от этого правителя.
Давно было ясно, что роковой час близится. Уже в 1396 г. на малоазийском берегу Босфора турки построили мощную и хорошо вооруженную артиллерией крепость Анатоли-Хиссар. В 1452 г. Мехмед II приказал как можно быстрее, используя камни из окрестных разрушенных монастырей, возвести подобное укрепление и на европейском берегу пролива, в его наиболее узком месте, где ширина Босфора составляла всего 88 метров. Новая мощная крепость, напоминавшая в плане неправильный пятиугольник, получила название Румели-Хиссар. Ее сооружение означало, что остро нуждавшийся в причерноморском хлебе Константинополь в любой момент могли отрезать, и тогда его жителей ждала голодная смерть. Ни один корабль не мог проскользнуть пролив, взятый под прицел турецких пушек. Решившихся на это капитанов италийских судов обстреливали, топили, а спасшихся моряков ждала казнь. Не случайно турки называли Румели-Хиссар Богаз-кесен, а греки – Лаймокопия, что в обоих случаях переводится одинаково – «перерезающая пролив», или, иными словами, «рассекающая горло». Название было поистине пророческим. Началась настоящая подготовка турок к запланированной на весну военной кампании и осаде.
Как только весть о строительстве крепости достигла Константинополя, в городе распространились панические настроения. Историк Дука писал, что среди ромеев во всех концах и на всех оставшихся осколках империи только и слышались восклицания: «Теперь приблизился конец города; теперь знамения гибели нашего рода; теперь наступают дни антихриста; что будет с нами, и что делать? Где святые, охраняющие город?» Возведение укрепления произошло в рекордно короткий срок: в марте 1452 г. турки приступили к его сооружению, а уже 31 августа строительство было полностью завершено, орудия на стенах расставлены, а гарнизон укомплектован.
Константин XI попытался протестовать против сооружения крепости Румели-Хиссар на греческой территории, но это было совершенно бесполезно. Султан надменно ответил послам императора: «Я могу делать все, что мне угодно. Оба берега Босфора принадлежат мне, тот восточный – потому что на нем живут османы, а этот западный – потому что вы не умеете его защищать. Скажите вашему государю, что если он еще раз вздумает прислать ко мне с подобным вопросом, я велю с посла живьем содрать кожу».
Мощь Румели-Хиссар ярко описал переживший осаду Константинополя знатный венецианец Николо Барбаро в своем «Дневнике константинопольской осады»: «Это укрепление чрезвычайно сильно с моря, так что овладеть им нельзя никоим образом, ибо на берегу и на стенах стоят в громадном количестве бомбарды; с суши укрепление также сильно, хотя и не так, как с моря». Гарнизон Румели-Хиссар состоял из 400–500 воинов под командованием Фируз-бея, самая крупная из ее пушек могла, по свидетельству источников, выстреливать ядра весом 272 кг. Сохранившиеся до наших дней здешние ядра весят до 204 кг.
