Женщинам в моей жизни:
моей жене Шон Саусвик-Кинг, заслужившей «Пурпурное cердце» в мирное время,
и Венди Уолкер, моему исполнительному продюсеру и другу
Нет большей радости, чем отцовство, благодаря тому, что оно дает. Мне оно дало Энди, Ларри-младшего, Хаю, Чанса и Кэннона. В них моя жизнь
Воспоминания
Странная вещь – воспоминания. Бывает, помнишь то, что случилось с тобой полвека назад, но при этом забываешь, где вчера обедал.
И главное – чем дольше живешь, тем больше у тебя воспоминаний. Так что вполне логично, что у человека в тридцать лет память лучше, чем в семьдесят пять. У меня больше семидесяти пяти лет воспоминаний. Вчера к ним прибавился еще один день. Сегодня добавится новый.
Иногда воспоминания можно оживить фотографиями. Но порой они сами превращаются в воспоминания. Однажды с Джоном Кеннеди-младшим мы разговаривали о его знаменитой детской фотографии, на которой он, трехлетний, отдает честь на похоронах своего отца. Он не помнил, как это было в действительности, он помнил только фотографию. Он видел ее не раз на протяжении своей жизни. И фотография превратилась в воспоминание.
Рассказы, как и фотокарточки, тоже могут консервировать воспоминания. Правда, порой могут и подправлять их. Рассказывая какую-нибудь историю из жизни, вы обязательно подправляете реальные события. А как же иначе? Вы можете забыть, какая в точности фраза прозвучала, и заменяете ее другой, придуманной вами, которая может оказаться более остроумной. И если ваша история вызывает у слушателей смех, вы используете эту фразу и в следующий раз, вновь рассказывая ту же историю. И через какое-то время ваш вариант рассказа становится единственным и так сохраняется в памяти.
И вероятно, мои воспоминания, изложенные в этой книге, не соответствуют в точности тому, как происходила моя жизнь. Многие из них приправлены шуткой. Однако по сути здесь все верно.
Иногда я расстраиваюсь из-за того, что не могу чего-то вспомнить. Как в том анекдоте: «Я только что прочел замечательную книгу “Десять шагов к идеальной памяти”, ее написал… ну этот, как его…»
Но вот шутки и забавные случаи я не забываю никогда. Мое чувство юмора пока мне не изменяет. Я помню все, над чем смеялся, даже в детстве. И мне кажется, что именно шутки и забавные случаи я буду помнить до самого конца, даже если забуду все остальное.
Если вы знаете меня только по телепрограммам CNN, вас это, наверное, удивляет. Но если бы я не занялся тележурналистикой, то, скорее всего, стал бы комиком. До сих пор я получаю больше всего удовольствия, если мне удается кого-то рассмешить.
Воспоминания – это все, что у нас есть. Если их потерять, останешься ни с чем. Но самые лучшие из них – те, что тронуты шуткой.
Эта книга не ограничивается только моими воспоминаниями. Здесь есть и воспоминания моих родных и друзей – тех, кто знает меня лучше всего. И в них наверняка окажется что-то такое, чего я никогда не сказал бы о себе сам. Но для полноты образа они необходимы. Я не буду заглядывать в них, пока книга не выйдет в свет. Мне не хочется никого редактировать и диктовать людям, что говорить.
Как ни забавно, не исключено, что когда я открою книгу, то буду удивлен не меньше вашего.
Глава 1
А что это я здесь делаю?
Если бы вам пришлось сиживать со мной за завтраком в Nate ‘n Al Deli, вы бы взглянули на меня совсем другими глазами. Вопервых, туда я прихожу без подтяжек. Во-вторых, вы бы узнали, что я ненавижу яйца. А в-третьих, вам бы пришлось представить меня в багажнике автомобиля, поскольку рано или поздно всплыла бы история об «интервью века».
Это произошло не так давно. В моем шоу был один продюсер – назову его Боб. В общем, неплохой парень, но чересчур импульсивный. Как-то ему позвонила какая-то шишка из CNN International:
«Боб! Намечается нечто невероятное!» Боб сразу заволновался:
«Что? Что? Что такое?»
«Есть возможность взять интервью у Усамы бен Ладена».
«Ни хрена себе!»
Реакцию Боба можно понять. Спецслужбы США пытались найти бен Ладена с 11 сентября 2001 года. Трудно было придумать более удивительное телеинтервью, разве что встречу с инопланетянами.
«Нужно будет выехать в Пакистан». Боб чуть не задохнулся от волнения.
«Но интервью состоится при определенных условиях. Вы с Ларри полетите в отдаленный район. Съемочной группы с вами не будет. Мы не имеем права привозить свое оборудование. Они предоставят нам съемочную группу. И звукооператоров. И переводчиков. И сами сделают запись. А когда интервью закончится, отдадут нам пленку. Таковы их условия.
И еще кое-что. В Пакистане вас с Ларри отвезут на машине в определенное место. Потом вы выйдете из машины, и ты, Боб, останешься ждать на месте, а Ларри посадят в багажник другого автомобиля, чтобы довезти до Усамы. Иначе нельзя. Они не могут допустить, чтобы кто-нибудь хотя бы примерно мог догадаться, где он находится.
Ларри возьмет интервью. Получит запись, потом вновь залезет в багажник. Машина вернется к тому месту, где ты будешь его ждать. Вы с Ларри сядете обратно в самолет и полетите домой».
По окончании разговора Боба уже трясло от возбуждения. Ему очень хотелось сделать это интервью века, но в то же время он страшно переживал из-за возможных последствий: Ларри перенес уже несколько операций на сердце. А вдруг, когда он будет ехать в багажнике, с ним что-нибудь случится? А что, если его убьют? Или возьмут в заложники? И меня тоже? Но разве можно упустить такой шанс!
Боб позвонил матери.
«Мам, посоветуй, как быть?» Мать заинтересовалась:
«А как долго Ларри придется просидеть в багажнике?»
«Они не сказали».
Боб просто с ума сходил. Он достал всех. Он так разволновался, что уже не мог держать себя в руках. Моему исполнительному продюсеру Венди Уолкер пришлось в конце концов сказать ему, что это первоапрельская шутка, иначе Боб попросту спятил бы или кого-нибудь прикончил.
На самом деле, если бы Боб зашел позавтракать в Nate ‘n Al Deli, ему сразу бы стало ясно, что совершенно незачем так нервничать. Джордж, обычно занимающий место с краю, все бы ему разъяснил.
«Да ты не успеешь спросить у Ларри, хочет ли он ехать, как он уже будет в багажнике, – мог бы сказать ему Джордж. – И готов спорить, что, когда Ларри соберется в обратный путь, Усама залезет в багажник вместе с ним, чтобы продолжить разговор».
Конечно, это преувеличение. Но одно могу сказать точно: просьба ехать в багажнике меня бы не удивила. Скорее я воспринял бы ее как нечто обычное. Разве что задал бы себе тот самый вопрос, который крутится у меня в голове вот уже пять десятков лет: А что это я здесь делаю?
