Тут А-Бэ заметил:
«Да и мы вас видим впервые в жизни».
«Что?» – не понял мэр. А-Бэ пояснил:
«Мы никогда раньше не бывали тут. Мы первый раз в НьюХейвене. Не считая Хауи. Он тут уже был».
«Так откуда же вы?»
«Из Бруклина».
«Из Бруклина? У вас что, здесь родственники?»
«Нет».
«Вы поступаете в Йель?»
«Нет, – честно сказали мы. – Мы не поступаем в Йель». Мэр спросил:
«Так что вам тут понадобилось?» И тогда Герб пояснил:
«Понимаете, господин мэр, Хауи сказал, что в Нью-Хейвене есть Carvel, где можно купить три рожка за пятнадцать центов».
На что мэр Ли ответил:
«Это невозможно! Не могут три рожка столько стоить!»
Тогда мы рассказали мэру, где находится этот Carvel, попрощались с ним и поехали домой, в Бруклин. Первым делом мы добрались до улицы, где жил А-Бэ. Он так и не удосужился позвонить домой. В Бруклине к тому времени тоже начался снегопад.
Перед домом, где жил А-Бэ, стояли его мать и отец. Это был такой своеобразный еврейский мазохизм. Наш сын не вернулся домой. Мы будем стоять здесь под снегом. Мы заработаем пневмонию. Мы будем страдать. Мы умрем. И он будет мучиться этим всю оставшуюся жизнь.
Мы вышли из машины. Валил снег. Мать А-Бэ бросилась к нему с криком:
«Не лги мне! Только не лги! Честно ответь мне! Где ты был?»
«В Carvel», – ответил А-Бэ.
«Не лги. Не лги! Не лги! Я заставила твоего отца надеть галоши. Я заставила его пойти в Carvel. Хозяин сказал, что моего Берни там не было. Так где же ты был? Где? В каком таком Carvel ты был?»
«В Нью-Хейвене, штат Коннектикут». Тут она закричала:
«Нет, это невозможно! Он меня уморит, он меня просто хочет свести меня с ума!»
Люди высовывались из окон и смотрели на нас.
Мистер Горовиц подошел к нам, схватил Герба за грудки и начал орать:
«За каким хреном вы поперлись в этот Нью-Хейвен? Чего вы там потеряли? Ты, придурок! Какого черта вас туда понесло?»
И Герб честно ответил:
«Ну понимаете, Хауи сказал, что в Нью-Хейвене есть Carvel, где можно взять три рожка за пятнадцать центов».
И тут, ей-богу, не вру, мистер Горовиц воскликнул:
«Этого не может быть!»
Другая точка зрения
Герб «Деляга» Коэн
Друг
Друзей каждый выбирает сам. Вы дружите с человеком потому, что рядом с ним чувствуете себя лучше.
Мы с Ларри вместе уже шестьдесят пять лет. Я знаю его дольше, чем свою супругу. Она как-то спросила меня: «Кто для тебя самыйсамый?» Я ответил: «Ну давай посчитаем. Если рассматривать вопрос с позиций длительности и близости отношений, то первый человек для меня – это Ларри, второй – А-Бэ, ну а ты – на третьем месте и уверенно движешься наверх».
Можете представить, что она мне сказала…
Детство, проведенное в Бенсонхерсте, определило наши главные жизненные ценности. Первая из них – сознание того, что все люди уникальны и непохожи. Если бы где-то существовал человек, полностью повторяющий тебя, в твоем существовании не было бы смысла. Такого, как Ларри, больше нет, и это хорошо. Ларри может встать на углу и рассказывать о проезжающих мимо автомобилях. Мы звали его Рупор, потому что рот у него никогда не закрывался.
Одна из моих любимых поговорок звучит так: «Один нос, который умеет слышать, стоит двух, которые умеют нюхать». По правде говоря, сам не совсем понимаю, что это означает, но часто ее повторяю. Какое отношение это имеет к Ларри? Он интуитивно всегда понимал, что выделяться из толпы – выгодно. А теперь стоит вам включить радио и услышать из приемника характерный бруклинский хрип, вы сразу понимаете, что это может быть только он, Ларри.
Марти Зайгер
Брат
Ларри не слишком хорошо учился. Он с трудом закончил школу и даже не пытался поступить в колледж. «А ты знаешь, что у твоего брата – синдром дефицита внимания?» – несколько лет назад заметил мой сын. Меня потрясло это замечание.
Но потом я задумался об этом всерьез. Мою мать – мир ее праху! – постоянно вызывали в школу. И что же ей там говорили? Что Ларри никогда не сидит на месте. Что он невнимателен. Что не может ни на чем сосредоточиться. Что постоянно болтает с другими учениками. Если бы в те времена существовал «Риталин», не исключено, что никакого Ларри Кинга на свете не было бы. Вот представьте: он бы успокоился, и из него сделали бы хорошего ученика, потому что с интеллектом у него все в порядке. Это могло бы изменить всю его жизнь.
Помню, как-то Ларри спросил:
«Марти, ты каждый день по восемь часов сидишь в офисе?» Я ответил:
«Ну не все время. Иногда я все же выхожу – пообедать, в туалет, пройтись немного».
И тут он сказал:
«Я ни за что на свете так бы не смог».
Как-то давно я говорил о своем брате с одной дамой – детским психологом. И она мне сказала:
«Когда умный взрослый человек с синдромом дефицита внимания вынужден на чем-то сосредоточиться, обычно он достигает в этом деле значительных успехов».
Если вы видели Ларри в студии, то наверняка согласитесь с тем, что во время передачи он полностью поглощен своим делом. Даже если ему приходится общаться в эфире одновременно с четырьмя людьми, он чувствует себя как дома.
Глава 5
Бейсбол, девчонки и чувства
Теперь, после Нью-Хейвена, позвольте ненадолго вернуться назад. Вообще мне это совершенно не свойственно: я не люблю останавливаться и оглядываться. С детства я жил исключительно по принципу «Вперед! Вперед!». Помню, как перед играми Dodgers я с утра пораньше приходил к друзьям и орал под окнами: «Да-вай! Вперед!» Если игра начиналась в 1.05, я начинал тащить их на стадион уже в девять утра.
Никогда-никогда в жизни я не опаздывал на игры Dodgers. И никогда не опаздывал к разминке. Чтобы добраться до стадиона ЭббетсФилд, надо было сделать пересадку на метро. Обычно перед входом на открытые трибуны стояла длинная очередь, и нам, конечно, хотелось попасть в первую десятку или двадцатку. До сих пор вспоминаю дни, проведенные в этой очереди, и наши крики: «Открывайте ворота, вы, черепахи! У нас скоро бутерброды испортятся!»
Ворота открывались, мы бросались через вертушки, и каждый пытался захватить место в первых рядах. Там были лучшие места для тех, кто, как мы, платил мелочью. Я был не слишком шустрым. И Герб тоже. Да и А-Бэ слишком шустрым не был. Самым шустрым среди нас был Нейти Тернер, поэтому он пробивался вперед и занимал места на всех.
С того самого дня, как я стал слушать репортажи об играх Dodgers по радио, моим героем стал самый яркий игрок на поле – Лео Дюроше. Говорили, что играть против Лео – все равно что играть против десяти обычных игроков. Он был порывистым и горячим, первым начинал спорить с арбитром или поддерживать других игроков своей команды. Когда-то давно, в начале карьеры, когда он еще играл за Yankees, он даже подрался с Бейбом Рутом. Но таким уж был Лео – азартным, пробивным, беспощадным – человеком лас-вегасского типа. И женился он на голливудской актрисе.
