Через много лет после этого и после того, как Dodgers наконец победили Yankees во «Всемирной серии» 1955 года, я развлекал гостей на банкете, где присутствовали многие игроки Yankees, Dodgers и Giants. Под конец мероприятия я попросил подняться Бранку и Томсона. Я посмотрел на Бранку, потом – на Томсона. И сказал ему: «Я до сих пор вас ненавижу».
Другая точка зрения
Герб «Деляга» Коэн
В 1951-м, в год великих побед Giants, Ларри постоянно вступал в перебранки с фанатами этой команды. Причем не только с нашими приятелями, но и с их отцами. Ларри тогда был ходячей энциклопедией бейсбола. Он швырялся цифрами направо и налево, чем приводил 50-летних мужиков в такое бешенство, что они готовы были удавить его.
После хоум-рана Бобби Томсона Ларри целых три дня никто не видел. Каждый фанат Giants, живущий по соседству, недоумевал, куда же подевался Ларри? Они не могли дождаться, когда же смогут поиздеваться над ним.
Но Giants попали во «Всемирную серию» и стали проигрывать Yankees. И тут Ларри внезапно объявился и вновь начал издеваться над фанатами Giants, говоря, что их команда позорит Национальную лигу. Он доводил стариков до безумия.
Хотя нам хватало страстей и в бейсболе, и в кондитерской Мальца, примерно в шестнадцать мы начали интересоваться женским полом. Женщины всегда были для меня загадкой. Чем больше я о них узнавал, тем больше понимал, что ничего не знаю. Как-то раз я беседовал со Стивеном Хокингом, физиком, специалистом по черным дырам в космосе. В конце интервью я спросил у него: «Вас называют самым умным человеком на Земле. Есть ли что-то, чего вы не знаете? Что вас до сих пор продолжает поражать?» И он ответил: «Женщины».
Лично для меня это всегда чем-то напоминало песенку из «Моей прекрасной леди».
Почему женщина не может быть больше похожа на мужчину? Ты действительно обидишься, если я забуду про твой дурацкий день рождения?
Я никогда всерьез не обсуждал девушек со своей матерью. Ведь мать – это не женщина, это мать. Мои отношения с противоположным полом в школе Лафайета начались не слишком хорошо. Мы с Гербом поспорили на пять долларов, что я смогу проводить Айрис Зигель. Айрис была самой очаровательной девушкой из команды поддержки, недосягаемой мечтой, но я мог бы выиграть пари, потому что все, что от меня требовалось, – спуститься вместе с ней по школьной лестнице.
«И я не должен буду держать ее за руку и все такое?»
«Ладно, – согласился Герб. – Пять баксов».
Я прямо направился к Айрис и попытался напроситься проводить ее. Но она сказала, что очень торопится на тренировку. Я признался, что поспорил с приятелем на пять баксов и даже пообещал отдать эти деньги ей. Но она была непреклонна и отправилась, куда собиралась. Не было большего унижения, чем отдавать Гербу эти пять баксов на глазах у всех наших приятелей, собравшихся у этой чертовой лестницы.
По крайней мере тогда мне так казалось. Но мой первый поцелуй был еще хуже. Был прохладный вечер, и я только что начал курить. Подружка А-Бэ жила на одном конце квартала, подружка Герба – на другом. А моя – посередине. Ее звали Джуди. Мне было, наверное, лет семнадцать. Я провожал ее домой с сигаретой, торчащей в зубах, потому что считал, что так я похож на Хемфри Богарта. Мы начали подниматься по ступенькам. Она обернулась ко мне, прикрыла глаза и выпятила губки. Черт побери, меня хотят поцеловать! И я ответил на поцелуй… с сигаретой в зубах. Она заорала так, что вспыхнули все огни в квартале. Примчались Герб и А-Бэ. По лестнице сбежал отец Джуди. Она плакала. Я оправдывался от чистого сердца: «Я только что начал курить. Я сам не знал, что делаю, прости, прости меня, пожалуйста!»
Герб присмотрелся к губе Джуди и сказал: «Не переживай. Дырка через пару лет зарастет…»
Примерно тогда же человек двадцать парней из нашего района объединились в клуб под названием Warriors. У нас были куртки с буквой W на левой стороне груди. Мы собирались в подвале у А-Бэ, заводили проигрыватель и крутили пластинки. Как-то раз мы с Гербом затащили в наш клуб девчонок – Терезу и Анджелу. Тереза сказала: «Я не буду с тобой целоваться, если не будет музыки».
Но наш проигрыватель был сломан. Поэтому Герб сказал: «Поди наверх и принеси радио А-Бэ. Приемник у него в спальне».
Я добыл приемник. Но когда я проходил через кухню, чтобы спуститься обратно в подвал, то наткнулся на мать А-Бэ, Дору, которая готовила печенку.
«Куда это ты направился с приемником моего сына?»
«Вниз».
«Зачем это?»
«Хочу послушать бейсбольную трансляцию». Она пристально посмотрела мне в глаза.
«А мне кажется, что вы там внизу с девчонками».
«Миссис Горовиц, позвольте, я пойду».
«Нет, никуда ты не пойдешь!» – заявила она и загородила дверь. И как раз в тот момент кто-то из девчонок прокричал:
«Ну где ты там со своей музыкой?»
И тут миссис Горовиц действительно встала насмерть. Мне ничего не оставалось, как броситься прямо на нее. Она упала, печенка, миску с которой она держала в руках, подскочила к потолку, а потом плюхнулась на пол. Вся кухня оказалась заляпанной, так что нам пришлось быстренько сматываться.
Не знаю, что сказал бы об этом профессиональный психоаналитик. Я же был просто семнадцатилетним пацаном, сгоравшим от желания пообщаться с девушками поближе. На следующий день, когда я стоял на углу с Гербом, появился разгневанный А-Бэ.
«Ты, гад, ударил мою мать?»
«А-Бэ, послушай, все вышло случайно».
«Ты ударил мою мать. И знаешь, что я теперь сделаю?»
«Что?»
«Я пойду к тебе домой и врежу твоей матери, прямо в лицо».
«А-Бэ, если ты пойдешь ко мне и ударишь мою мать по лицу, я пойду к тебе и ударю твою мать в живот».
«Если ты пойдешь и ударишь мою мать в живот, то я…» Так мы препирались, пока Герб не заметил:
«Нет, вы только посмотрите на этих парней. Они собираются поубивать матерей, но друг друга они даже пальцем не тронут!»
Эллен Дэвид
Жена брата
Можете себе представить, что должен испытать человек, выросший в бедности в Бруклине, когда много лет спустя вдруг окажется за одним столом с Энджи Дикинсон, секс-символом того времени? Мне кажется, он сам не мог до конца в это поверить.
Наверное, я был не лучшим кандидатом для призыва на службу во время войны в Корее. К тому же меня брали на флот, а я не умел даже плавать. Однажды, когда я был еще маленьким, мы гуляли у океанского побережья, и меня 3ыольше меня к воде не тянуло. Однако по окончании школы перспектив попасть в колледж у меня не было. С тех пор как умер отец, на учебу мне стало наплевать. Когда пришла повестка, Warriors устроили мне прощальную вечеринку, и я отправился на медкомиссию. На осмотре у офтальмолога меня поставили в самый конец очереди – видимо, не хотели, чтобы ребята в очках задерживали остальных. Потом, когда мы ждали присяги, я вдруг услышал: «Зайгер, отправляйтесь домой».
