В 1992 году, перед тем как я женился, мы с Шэннон поместили в газетах объявление о нашей помолвке. Ну, сами знаете, как положено писать в таких случаях: «Отец жениха – Ларри Кинг. Мать – Аннет Кэй Лав». Через несколько дней нам пришло письмо. Его открыла Шэннон. Письмо оказалось составлено из вырезанных откуда-то букв, наклеенных на лист. Как послание с требованием выкупа из кино. «Кто ты на самом деле такой?»
«И долго ты еще собираешься жить со всем этим?» – спросила Шэннон.
«Всю жизнь».
Потом мать узнала, что серьезно больна. Она не сказала мне об этом сразу. Но у нее определили рак, и, вероятно, она поняла, что ей осталось недолго. Теперь мне совершенно понятно, что перед смертью она больше всего хотела выполнить обещание, которое дала мне, когда я был ребенком. «Придет время, и твой отец будет с тобой».
Она связалась с отцом и все ему рассказала. Хотелось бы мне знать, что за разговор у них был.
Ларри Кинг
Я продолжал держать телефонную трубку, и в голове кое-что стало проясняться. Когда я жил в Майами, люди иногда подходили ко мне и говорили: «Ваш сын здорово играет в гольф». Но я-то знал, что Энди в гольф не играет. Это казалось какой-то бессмыслицей. Я на секунду задумывался: «Я что, не знаю о каком-то своем сыне?» – но тут же забывал об этом. Самое удивительное было то, что, хотя в Майами меня знала куча народу, никто ни разу не подошел и не спросил напрямик о Ларри-младшем. Я никогда не видел упоминания о нем в газетах. Никогда не слышал его передач на радио. Как так вышло, что никто ни разу не спросил у меня: «Что это за парнишка, которого называет себя Ларри Кинг-младший?»
И что же это за человек? Как у меня оказался не известный мне сын? Я позвонил Марку Барондессу, моему юристу. Ну вы сами понимаете, какая первая мысль возникает у любого юриста в подобном случае: «Чего они хотят? Действительно ли он ваш ребенок? Ведь если он действительно ваш сын, тогда он имеет право быть включенным в ваше завещание». И не только мой юрист рассуждал подобным образом. В тот момент я встречался с Синди Гарви. Она говорила: «Они тебя разводят! Просто хотят вытянуть из тебя денег побольше. Будь осторожен!»
И Марк полетел в Майами, чтобы встретиться с Аннет. А потом и с Ларри-младшим. После этих встреч он позвонил мне и сказал:
«Знаешь, если тебе охота тратить 750 долларов на ДНК-тест, трать, пожалуйста. Но это твой сын. Он разговаривает, как ты. Он смеется, как ты. Он вообще как ты».
Я позвонил своему другу Гербу. И естественно, Герб сказал:
«Я с этим разберусь».
Ларри Кинг-младший
В бизнесе при приеме на работу нового сотрудника бывает период предварительной адаптации, когда человек еще официально не приступил к своим обязанностям, а просто привыкает к коллективу, чтобы потом сразу начать работать в полную силу. Нечто подобное проводил со мной Герб. Мы встретились с ним в отеле Watergate.
Он проделал огромную работу, готовя меня к встрече с отцом.
«Это твой отец, – сказал он мне. – В нем есть и положительные, и отрицательные черты. Не забывай, ошибки совершают все. Иногда жизнь просто не складывается так, как хочется». Он старался помочь мне понять отца. И в то же время проверял меня, чтобы облегчить отцу прием меня в семью.
Увы, в наше время многие пользуются подобными ситуациями в надежде разжиться деньгами, особенно если человек занимает такое же положение, как мой отец. Моя мать не хотела от отца ничего. Она лишь хотела, чтобы он узнал и полюбил меня. Отец и понятия не имел о том, что мать всю жизнь твердила мне: «Зарабатывай сам и не проси ни цента у отца». Он понятия не имел о том, что у меня были замечательные учителя в American Express и Intuit, что моя карьера и без него шла в гору. Но то, что мать была неизлечимо больна, вероятно, помогло ему понять все правильно. Матери не нужны были никакие деньги. Она вложила всю жизнь в меня, и теперь ей было необходимо знать, что рядом со мной вместо нее будет отец.
Глядя назад, я вижу, что было тогда кое-что, чего я не понимал. Мать знала, что умирает. Но я в тот момент еще об этом не знал. И не понимал, почему она вдруг решила спустя столько лет все открыть отцу. Но, когда все это произошло, я почувствовал, что это был действительно самый подходящий момент. Мать не могла умереть, не развязавшись с этим делом.
Ларри Кинг
Каково было ему? Не знаю… Я до сих пор вспоминаю передачу, которую я вел с борта корабля Surfside Six. Ко мне зашел Джо ДиМаджио-младший, и я спросил, не хочет ли он выйти в эфир.
Он так легко согласился, что я с трудом в это поверил. Он начал рассказывать о своем отце, которого никогда не знал. Он помнил, как в детстве его привезли к фотографу, чтобы сделать фотографию с отцом для обложки журнала Sport, а потом тут же увезли обратно. Его отец был очень далек от него. Джо ДиМаджио был первым игроком Yankees, который всегда жил один в номере. Его сын решил играть в футбол вместо бейсбола, потому что чувствовал, что в фамилии ДиМаджио для него кроется проклятие. Когда его взяли в Marines, он позвонил отцу, чтобы рассказать об этом. «Удачи», – сказал отец. И все.
Джо-младший был в близких отношениях с Мерилин Монро
[108]. Она очень привязалась к нему. Она связала его с отцом. Когда они ехали в лимузине на ее похороны, отец взял сына за руку. На его памяти это был единственный раз, когда отец прикоснулся к нему.
Я просто не могу поверить, что отец может сознательно так отдаляться от своего ребенка. И тем не менее в течение 33 лет я ни разу не прикоснулся к своему сыну. Каково было ему быть Ларримладшим, иметь знаменитого отца, который никогда не признавал его вслух? Да и мать, которая хранила тайну и считала, что так и надо? Да, именно такой была Аннет. Она всегда хотела контролировать все сама.
Это было для меня так удивительно, что я и представить не мог, что же чувствует Ларри-младший. Его мать была смертельно больна, он собирался жениться и должен был впервые встретиться с отцом, который ничего не знал о его существовании больше 30 лет.
Ларри Кинг-младший
Мы с женой собрались встретиться с отцом на выпускном вечере моей сестры Хаи в Американском университете в Вашингтоне. Это было перед смертью моей матери. Мы посчитали, что так нам будет удобнее. Там ведь должно было быть много людей. И я не знал, чего ждать. Может быть, этой единственной встречей все и ограничится? Может, мы пообщаемся немного и снова расстанемся навсегда? Или наш разговор закончится фразой «Еще увидимся»?
Мы обнялись и отступили на шаг друг от друга. Он спросил:
«Как себя чувствует Аннет?» И мне показалось, что возникла какая-то временная петля. Черная дыра между нами затянулась. Ведь не забывайте: все, что я знал о нем, я слышал из уст моей матери. И я никогда еще не слышал, чтобы он произносил ее имя:
