Мне кажется, она подвергалась огромному давлению. Она была среди чуждых ей людей, как я, когда попал в окружение Лу Вольфсона. А что делает человек, когда оказывается не в своем мире? Он попадает в неприятности. Только что она была обычной стажеркой. И вот она стала главной фигурой расследования, и на нее смотрит вся Америка. Мне нужно было высказаться по этому поводу. На мой взгляд, Кеннет Старр
[133] со своим расследованием создал гораздо больше проблем, чем сам Клинтон.
Что же нужно было сделать Клинтону? Ему нужно было лишь сказать, что все это касается только его и его жены. История получила бы продолжение, но не оказалась бы настолько раздутой. Клинтон влип в неприятности в тот момент, когда сказал: «У меня никогда не было секса с этой женщиной». Он влип еще сильнее, когда сказал, что оральный секс – это не секс. Наверное, об этом можно спорить. Может быть, это чем-то схоже со словами судьи Верховного суда Поттера Стюарта, который заявил насчет порнографии: «Я не могу дать этому определения, но, когда я это вижу, я это узнаю».
Однажды Мартин Лютер Кинг-младший сказал мне, что в своих проповедях говорил о многом, но не о супружеской верности. Он поступал так для того, чтобы его не обвиняли в лицемерии. В случае с Клинтоном отрицание им своих поступков дало свободу всем республиканцам, которые хотели до него добраться. Боб Барр, конгрессмен из Джорджии, который первым предложил объявить Клинтону импичмент, был в гостях на моей программе и заявил, что ему наплевать на супружескую измену Клинтона. Его волнует исключительно создание препятствий для правосудия, подкуп свидетелей, подстрекательство к лжесвидетельству и возможное уничтожение доказательств.
Я старался сосредоточиться в своей программе на том, как скандал влияет на процесс импичмента. Мне казалось, что поведение Клинтона не может стать причиной импичмента. Но Клинтон был многим неугоден, поэтому такое предложение и прошло. Решить, останется ли Клинтон на посту до окончания срока, должен был Сенат. В тот день я позвонил президенту, чтобы пожелать ему удачи и сказать, что он будет желанным гостем в моей программе в любой момент, если захочет поделиться своими чувствами. Я оставил свое сообщение его секретарю. Washington Redskins в тот день играли с Tampa Bay. Когда я смотрел матч, Клинтон перезвонил мне и услышал в трубке звуки репортажа.
«Это Redskins играют?» – спросил он.
«Да».
«И кто выигрывает?»
«Tampa Bay ведут, 16–7, но Skins пока не сдаются».
«Да ну? А кто выиграл в матче с Jets? Я весь день был так занят…» Вот это умение отвлечься! Потом мы немного поговорили об импичменте.
«Какая глупость! – сказал Клинтон. – Но я не собираюсь им поддаваться».
Он не поддался. Когда срок его президентства закончился, когда он дописал автобиографию, то пришел ко мне на программу и сказал, что должен благодарить своих мучителей. Он считал, что именно те, кто хотел его уничтожить, в конечном итоге помогли ему. Хиллари приводили в такое бешенство люди, которые выступали против Клинтона, что только благодаря им она взглянула на него другими глазами.
На другой день после того, как Клинтон признался перед всем народом в своих отношениях с Моникой, он с Хиллари и Челси улетел в Мартас-Виньярд, чтобы попробовать восстановить свою семью. Я все время вспоминаю, как смотрел в Белом доме фильм вместе с президентом. Это был фильм «Руди», о великом игроке команды Университета Нотр-Дам Руди Рюттигере
[134]. Он сам присутствовал на показе. Челси принесла попкорн. Она сидела рядом с отцом. Тот обнял ее за плечи. Было замечательно. Любому отцу более чем печально лишиться таких моментов. Позже Клинтон признавался, что его больше всего страшило, что он нанес непоправимый урон своим отношениям с Хиллари и Челси и что уже никогда не сможет восстановить их полностью. Я помню, как видел их всех на экране телевизора идущими к Marine One
[135]. Челси прильнула к матери, а президент потянулся к ней, чтобы привлечь ее к себе. Это был один из тех личных моментов, которые, по моему мнению, не должно выставлять на всеобщее обозрение. Но я продолжал смотреть, пока вертолет не взлетел.
Довольно тяжело признаться в измене своей жене. Но что же говорить дочери? Жена – взрослый человек. Она может обозвать тебя сукиным сыном. Она может с тобой развестись. Жене не обязательно навсегда оставаться твоей женой. Но дочь всегда будет твоей дочерью.
Мне было очень жаль Билла Клинтона и его семью за все, через что им пришлось пройти. Многим не нравился Клинтон как политик, и они утверждали, что он заслуживает того, что получил. Я так не думаю. Я не большой поклонник библейских текстов, но слова «Кто без греха, пусть первым бросит камень» считаю великими. У всех людей есть слабости. И порой мы не можем не стать их жертвой. Например, моей слабостью раньше было курение. Я не мог бросить курить. Передо мной можно было вывесить все статистические данные, но я все равно не расстался бы с сигаретой. Я способен понимать тех, кто подвержен слабостям. Поэтому я и мог сопереживать как президенту, так и его семье.
Венди Уолкер
Освещать историю Клинтона – Левински было очень тяжело. Но вы видели и видите Билла Клинтона в наших программах лишь потому, что Ларри никогда не делал ничего, чтобы Билл мог почувствовать, что с ним обходятся нечестно.
Ларри задавал вопросы. И получал ответы. А выводы зрители должны сделать сами. Это во многом отличается от манеры других ведущих, которые все время рассчитывают, как бы им поймать своего гостя на чем-нибудь горячем.
Именно поэтому, когда интервью заканчивается, зритель может сказать: «Этот человек выглядел превосходно». А другой может возразить: «Да ты что, шутишь? Мне так не показалось».
Зрители сами судят гостя. Но Ларри не судит никого. В этом-то и состоит разница.
Я действительно восхищаюсь Клинтонами за то, что они смогли сохранить свою семью. Обычно я не подвергаю психоанализу собственную жизнь. Но сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что многое понял именно в тот период, и это заставило меня осознать удар, который я нанес собственным детям. Как раз примерно в то время я узнал о существовании Ларри-младшего. Потом забеременела Шон. Это произошло практически одно за другим. Одна радость за другой. Я уже и не думал, что у меня будут еще дети.
Шон Саусвик-Кинг
Я забеременела примерно месяцев через десять после нашей свадьбы. Когда я рожала, я все время успокаивала Ларри, который был со мной. Он страшно сердился, что ребенок не появился на свет к шести часам, потому что в шесть начиналось его шоу. Он хотел сообщить всем, что у нас ребенок.
