– Как же ты, Иной, в Бога веруешь? – заинтересовался Бутырцев.
– Господь к каждой твари милостлив, – отвечал солдат.
– И к вампирам? – продолжил теологическую беседу маг.
– И к ним, к вурдалакам-упырям. Чай, у них тоже душа есть христианская, – уверенно гнул свое оборотень.
– Они же нежить!
– Господь разберется. Ведь это Он их создал.
Бутырцев только диву давался от таких слов солдата, простого русского Иного.
* * *
Дома Бутырцева ждал Филипп. Даже не надо было спрашивать, каким ветром занесло юного мага к начальнику – перебинтованная левая рука, уложенная в повязку-люльку, говорила сама за себя. Нырков был бледен, но держался молодцом.
– Что с вами, Филипп Алексеевич? Дайте-ка я руку осмотрю.
– Ранен в руку осколком бомбы. Был с приказанием от штаба на четвертом бастионе. Туда пробрался спокойно, траншеей шел. Иначе никак – французские штуцерники голову поднять не дают. Обратно тоже удачно выбрался, уже думал, что ничто меня не достанет. Тут ка-ак бомба сзади ахнет! Осколки так и засвистели, а у меня даже защитный амулет не активирован. По руке будто топором тупым стукнуло. Рука повисла. Боли не было поначалу, только чувствую – рукав шинели намокать стал, и кровь с пальцев закапала.
Юноша рассказывал, Бутырцев снимал с его руки шины и разматывал бинты. Мичман сидел спокойно, но по тому, как он морщился и даже охал, когда Темный слишком резко отрывал очередной слой бинта от раны, было понятно, что Филиппу очень больно.
– Потерпите, потерпите, я бы мог сразу магией обезболить, но так я лучше пойму, как вас подлечить. А повязка у вас правильная, аккуратная. Где перевязывали?
– На первом перевязочном. Сама Даша забинтовывала, – с гордостью сказал раненый, но слегка засмущался.
– Сама Даша?! – восторженно отозвался Бутырцев – подкузьмил юного воина. – И что же, хороша собою?
Удержаться от безобидной шутки у старого Темного недостало сил. Да и к лучшему это – глядишь, переключится герой со своей раны на другие мысли.
Но Нырков не поддался на подначку.
– Миловидная барышня. Но главное – руки у нее добрые и душа золотая – ко всем относится с состраданием. Все раненые, кто был на перевязке – и офицеры, и нижние чины, – все хотели, чтобы она хотя бы прикоснулась к изувеченному телу. Поговаривают, что ее прикосновение сил придает. Право слово – истинная Светлая.
– Возможная Иная? Проверили ауру?
– Увы, обычная девушка. А жаль… – Нырков замечтался о чем-то.
Бутырцев между тем открыл нехорошую рану – осколок разорвал мышцу, жилы, надломил кость. Доктор мышцу зашил, но начиналось нагноение, да и кость была сложена неудачно.
– Что же вы, голубчик, не бережетесь? Амулет вам выдан не для того, чтобы в качестве побрякушки в кармане носить.
– Как же я могу… Другие воюют без всякой защиты. Сколько людей гибнет каждый день! Ядра, бомбы, пули так и сыплются на бастионы. Скажите, Лев Петрович, отчего у нас так мало нарезных ружей? Французы из своих штуцеров стреляют по нам с дальних рубежей, а наши пули до них даже не долетают! Как же так? И точность боя у штуцеров гораздо выше. А если еще заклятье какое наложить… Ох! М-м-м, – дернулся мичман от боли и прикусил губу, когда жесткие пальцы опытного мага стали выворачивать ему руку.
– Прошу извинить великодушно. Придется потерпеть, я сейчас кость сложу аккуратнее. Могли бы и сами себя подлатать. Хотя бы кровь остановили, сидите совсем белый от обескровливания. Как вас только отпустили из госпиталя?
– Я в госпиталь не пошел… стыдно… с таким пустяком. Решил, что вы мне лучше поможете. Сам-то я ничего не смыслю в целительстве… – честно признался юный маг сквозь стиснутые зубы.
– Как же так? Неужто вас никто не обучил? А наставник ваш, что же он? – удивился Бутырцев, проводя рукой над раной, убирая гной и сукровицу, склеивая ее края, наращивая костный мозоль на месте перелома. – Сейчас я вам боль отключу.
– Меня посвятил случайный приятель, студент Петербургского университета Николай Трубицын. – Боль отпустила, и Филипп блаженно расслабился, осел на стуле.
– Тот самый, что вторым на ваших идиотских дуэлях погиб? – не удержался Бутырцев. Ему до сих пор было жалко молодых Иных, которые отдали свои жизни из-за ложно понятого служения делу Света. Или Тьмы. Дурачки восторженные.
– Он, – поник головой Светлый. – Он меня почти ничему не успел научить.
– А что же в Дозоре? Ну, теперь все будет хорошо. – Лев Петрович простым заклинанием очистил тряпицы от запекшейся крови и начал бинтовать руку.
– В Дозоре сразу начались вахты, мне только простые заклинания показали и дали несколько амулетов. Потом мы в лесах под Петергофом оборотня ловили, он караульного загрыз. А оттуда меня Емельян Нилович Парфенов срочно в Москву вызвал.
– Значит, никто не озаботился тебя обучить? Да и я хорош, не побеспокоился узнать, что ты умеешь. Так что не обессудь, Светлый, буду я твоим ментором.
– Лев Петрович, я вас давно уже своим наставником считаю. Вы вот… Темный… но какой-то неправильный Темный… вы… – Юноша не смог точно сформулировать свое отношение, видно было, что его предубеждение было сильным, но он уже начал понимать, что это не служба Тьме, это всего лишь использование Силы Тьмы. А натура у всех разная.
– Лев Петрович, давно хотел вас просить обращаться ко мне на «ты». Вы настолько старше и опытнее, что я сочту за честь принять такое ваше обращение как знак доверия ко мне. – Трудно было Ныркову сказать Темному такое, но как же не сказать.
– Давно… – хмыкнул Бутырцев. – Без году неделя. Что же, принимаю вашу просьбу, голубчик. Буду вам тыкать.
– Спасибо, что столь любезны, – еще больше смутился Нырков.
– Не робей, воин, чай, не красна девица. Ты же теперь герой. Был ранен и остался в строю, это в реляции штаба записано. Полагается тебе, по моему разумению, награда. Будешь дальше так служить, к Рождеству, глядишь, и производство в следующий чин случится. Война быстро чины присваивает. Тем, кто выжил. А ты у меня выживешь обязательно! – вдруг рассердился Бутырцев. – Дозорный! Приказываю тебе: приближаясь к боевым действиям, непременно активировать защитный амулет, который тебе выдан Ночным Дозором. А от себя хочу тебе дать еще один. – Бутырцев, поколдовав с замком, достал из шкатулки, стоящей на столе, простой золотой перстень без камушка. – Этот вот, целительский. Если будешь ранен, то он тебе и кровь остановит, и помереть сразу не даст.
– В сердце пуля попадет или в голову, тоже поможет? – загорелся молодой человек.
– Это вряд ли. Но если мозгу вреда от пули никакого, вскользь там прошла или в голове пустота, то выживешь.
– Как пустота? Разве так бывает? – удивился юноша.
– Случается, что нет мозга, и все тут, – на полном серьезе ответил Бутырцев.
