* * *
Буря не собиралась утихать. С пугающей методичностью гибли суда. Английский морской волк только успевал креститься и озвучивать названия:
– «Kenilwoth»… «Peltoma»… Прими, Господи, души моряков…
Бутырцев магическим зрением вгляделся в разбушевавшееся, воистину черное море. На паровом судне «Vesuvius» срубили грот-мачту, и оно еще держалось на своих якорях. Без мачт болтались щепками среди штормовых валов паровой «Melbourn» и несколько транспортов. Моряки сбрасывали в море все, что могли, в попытках облегчить суда и уйти в море. Кое-кому это удалось.
Лопались якорные цепи, сильные порывы ветра срывали моряков с палуб, и они исчезали в огромных волнах. Пароход «Niger» отчаянно дымил, пытаясь помочь якорям машиной. Другой пароход, «Avon», ранее столкнувшийся с «Kenilwoth», пошел в Балаклавскую бухту. Только страшная участь уже разбившихся судов могла заставить капитана попытаться пройти в такую бурю узкий S-образный вход в бухту. Бутырцев попятился назад по тропе, чтобы наблюдать, удастся ли отчаянному экипажу смелый замысел.
«Avon» сумел войти в битком забитую гавань. Но и в бухте дела обстояли невесело, стоящие борт о борт суда еле удерживались на швартовах. Ворвавшийся пароход начало носить по бухте. Он сталкивался с другими судами, наваливаясь на них, круша борты и сшибая рангоут с небольших парусников.
Бутырцев искренне порадовался тому, что хоть кто-то спасся, и вернулся к дозорным. В море на глазах англичан разыгрывался следующий акт трагедии – на скалы несло новейший, этого года постройки, английский пароход «Рrinсе», который английское Адмиралтейство приобрело для перевозки грузов и войск за более чем сто тысяч фунтов. Это было современнейшее железное судно длиной более 300 футов и с машиной невероятной мощности – в 300 лошадиных сил. На днях Лев Петрович издалека видел стоящий в море однотипный пароход «Jason». Систер-шип «Принца», как говорят англичане, не произвел на него впечатления. Скорее всего из-за расстояния. Но сейчас вид прекрасного мощного судна, которое ничего не может поделать с морским чудовищем, тянущим его к гибели, словно быка на бойню, очень впечатлил много повидавшего мага.
Да что там Бутырцев! Все, кто видел это неотвратимое движение колеса рока, застыли в безнадежном ожидании. Никто уже не верил в счастливый исход драмы.
Бутырцев оглянулся на Фюссберри.
Раскрасневшийся, мокрый от дождя и долетающих до них брызг сэр Джеймс потерял всю свою невозмутимость, нервно кусал губы. Пальцы его правой руки лихорадочно двигались, сплетая какое-то сложное заклинание, а в левой он держал амулет, немалую мощь которого сразу же оценил русский маг. Было понятно, что сэр Джеймс еще и собирает Силу, чтобы вложить ее в свою попытку спасения «Принца».
Англичанин призвал своих дозорных объединить усилия и помочь судну выстоять. К Бутырцеву он с этой просьбой не обратился.
Лев Петрович пожал плечами, он не видел надобности помогать британцам: ни судну, ни морякам, как бы ни было ему жаль людей. Более того, это грубое вмешательство в сугубо человеческое дело заслуживало разбирательства Инквизицией и серьезного наказания британских дозорных. Он вслушался в магический фон. Там тоже все ревело и трещало. Шагнув в Сумрак, Бутырцев обомлел – в соленой мокрой тьме кто-то гигантский ревел ему в лицо. От неожиданности Темный присел и упал на бок, уходя с линии возможного удара, – старая привычка, пару раз спасшая ему жизнь. Доброе ведро морской воды влепилось ему в лицо, и он на мгновение прикрыл глаза. Это действительно было мгновение – какая-то доля секунды, но он тут же заставил себя смотреть. Ничего необычного уже не было в Сумраке: обычная серость, свинцовые тучи над грязными волнами вяло бушующего моря. Но оставшийся на окраине сознания странный привкус сущности исчезнувшего гиганта был эму знаком. Русский Темный маг, где-то в глубине своей души даже чернокнижник, был твердо уверен, что встретился со Светлым гигантской мощи. Если не с самим Светом.
Это было очень странно, непонятно, не поддавалось логическому объяснению. Но Лев Петрович, успокаивая себя после мимолетной встречи с неведомым, решил, что Свет можно увязать с тем, что делает сейчас сэр Джеймс. Англичанин попросил помощи у первооснов?
Больше ничего необычного в Сумраке не было, и русский маг вернулся в обычный мир, ставший к тому моменту с головы на ноги.
Море опрокидывало «Принца» и раз за разом било красавец-пароход о скалы с такой очевидной жестокостью, с такой человеческой ненавистью, что Лев Петрович поразился: за что?
Железный корпус долго не продержался, вмятины в бортах на глазах превращались в дыры с рваными краями. Сорвались с места и исчезли в море трубы и надстройки, пар из недр парохода окутал погибающее судно. Какое-то время море еще звучно крушило железный остов парохода о скалы, дробя на более мелкие части, потом и они скрылись под водой.
Иногда среди волн и плавающих у берега обломков мачт, досок, тюков сена и одежды, сундуков и мебели показывались головы моряков. Иногда до людей на скалах даже доносились крики несчастных. Самым удачливым случалось даже зацепиться за скалы, подняться выше волн, которые продолжали тянуться за человеческими фигурками, хватая их, срывая со скальной стены и бросая вниз на камни и обломки судов.
Но ничто уже не могло помочь обреченным людям.
Бутырцев недоуменно посмотрел на сэра Джеймса: на что же направлены усилия английского Светлого, если не на спасение людей? И с удивлением понял, что Фюссберри до последнего пытался спасти пароход, но не смог противостоять стихии. Энергия бури была много больше той Силы, которую смог собрать Иной.
«Была ли эта буря только природной? Или так: была ли эта буря природной?» – спросил себя Бутырцев. Если бы не это непонятное первое мгновение, когда он вторгся в Сумрак, его ответ был бы однозначным: буря – дитя природы. Но любое, даже такое невнятно обоснованное сомнение, как сейчас, он привык всегда укладывать на чашу весов с надписью «против». Возможно, там появятся и более тяжеловесные доводы.
* * *
На скалах радостно закричали – удалось поднять на веревках сразу двух моряков. Сэр Джеймс поспешил к ним, ему явно не терпелось о чем-то расспросить спасенных. «О чем он так волнуется? О каких сокровищах? Что было на борту злосчастного парохода?» – задал себе новый вопрос Бутырцев и подкинул малюсенький довесочек на пока еще практически пустую чашу весов.
IV
После гибели «Принца» сэр Джеймс не стал более задерживаться и наблюдать за продолжающейся трагедией на море. Буря начала стихать, дождь давно прекратился, ветер угомонился. И только море еще бушевало, стараясь унести на дно как можно больше этих жалких паразитов, плавающих по его поверхности. Еще несколько судов были потоплены, как «Rip Van Winkle» и «Maltese», или сильно повреждены, как «Vesuvius» и «Retribution», к тому же потерявший значительную часть экипажа.
* * *
По дороге в Балаклаву сэр Джеймс молчал, уйдя в себя. Казалось, что Светлому абсолютно безразлично море людского страдания, затопившего городок. Люди потерянно бродили по колено в грязи между луж, пытаясь собрать имущество, восстановить те палатки, которые не унесло, и отремонтировать домишки, у которых уцелели хотя бы стены. Проходя мимо лазарета, Лев Петрович видел и койки с умершими, не пережившими бурю ранеными и больными, и скучившихся мокрых и промерзших живых пострадавших, многим из которых, похоже, тоже оставалось недолго мучиться.
