– Кадыр от веры своей не отрекся и даже на каторге стал обращать в нее жителей Сары-Кермена, и римских воинов, и всех, кто приходил послушать его. Велика была сила его убеждений, многих он обратил в свою веру. Но не с пустыми руками пришел Кадыр к местным жителям. Был у него амулет Света, который сотворил сам Иса ибн Марьям, мир ему. Амулет этот давал Кадыру такую власть над умами и душами людей, что в иной день он по полтысячи человек склонял к вере своей.
Бутырцев слушал и дивился, как же все переплетено в истории Крыма, узнавая в Исе Иисуса Христа, почитаемого в исламе пророком Аллаха, угадывая в Сары-Кермене, Желтой Крепости, город Херсонес. История родной земли, которую услыхал от отцов, а потом и несколько веков творил древний Иной. Знает ли Махсуд, сколько ему лет? Помнит ли то, что «вспоминает», или пересказывает дошедшие до него мифы?
Иной между тем продолжал:
– Сильно не нравилось такое поведение Кадыра надсмотрщикам, хотя даже некоторых из них он сумел приобщить к вере. Но так велика была слава Кадыра как человека праведного, что не могли они в открытую убить его. Тогда они тайно погубили ученика Исы, мир ему, утопив каторжника в волнах морских. И никто не знал, где тело пропавшего. Амулет тоже пропал вместе с Кадыром. Искали и человека, и амулет, но не нашли ни того, ни другого. Сказывали, будто бы некий болгарин веры римской нашел спустя века нетленные мощи Кадыра, похоронили их в Сары-Кермене. Искал прах Кадыра и ваш хан Владимир, когда овладел Корсунью, как вы город зовете. Но не нашел. Сам город не пережил нашествие Ногая, а потом Идигу разрушил оставшееся.
Помолчал, подумал. Добавил:
– Я так полагаю, искать тебе надобно амулет Исы ибн Марьям, мир ему. Амулет силы Светлой, мощи неслыханной. Никто его никогда не видел, Кадыр его никому не показывал, так что никто не знает, что это. Многие искали, да все мимо прошли. Признаться, я и сам по молодости ходил под стены Сары-Кермена, слушал шепот камней в Инкермане. Не нашел там ничего. Давно те поиски заброшены. Никто и не помнит теперь историю Кадыра. Ищи, Темный, может быть, тебе повезет, явится тебе Светлый амулет.
Непонятно было, смеется над ним татарин или видит что-то другое в этом противоестественном сочетании сторон Силы.
Но историю Махсуд поведал интересную, прав был Шаркан, советуя найти старого крымского татарина с молодым лицом.
– Никто не помнит, говоришь? Если ты прав, то именно погоня за амулетом Иисуса привела под Севастополь кое-кого из дозорных и Инквизиторов. Их сюда послали знающие историю Кадыра Иные.
– Ты ведь тоже здесь не по своей воле, тебя тоже направила рука твоего хозяина, – спокойно заметил Махсуд.
– Нет у меня хозяина, – резче, чем стоило, отреагировал Бутырцев и сник. – Ты прав, Махсуд, и меня тоже послали в этот поиск: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что…» Только думается мне, что знали Высшие: и куда мне пойти, и что найти, и с кем схлестнуться придется, разгребая для них жар голыми руками…
Горько и обидно было Льву Петровичу. Давно уже он перестал себя считать пешкой на поле чужих игр, а вот оно как поворачивается…
– Все правильно говоришь – послали тебя. Думали, что ты слуга. Но я присмотрелся к тебе, Лев. Ты слуга Тьмы и больше ничей. Обожгутся пославшие тебя. Ты – мужчина, сам себе хозяин. – Татарин смотрел на Бутырцева спокойным взглядом, не было в его словах ничего, кроме сказанного. Он тоже был хозяином самому себе.
– Спасибо тебе, Махсуд, – поднялся на ноги Бутырцев. Вслед за гостем молча встал и хозяин.
– Я – твой должник, – сказал вместо прощания русский Темный маг старому Светлому… кому?
Махсуд склонил голову, соглашаясь. Может быть, он даже знал, что задолжал ему русский не за рассказ о делах давних, не за сведения о Кадыре, а за те слова, которыми он вернул Бутырцеву уверенность в себе.
II
– Кто же этот Кадыр? Если мы узнаем, кто он, сопоставим персонаж из легенды, рассказанной Махсудом, с исторической личностью, человеком или Иным, то поймем, где искать его следы. – Бутырцев мерил комнату шагами. Призванный им для подачи реплик Нырков, как всегда, сидел за столом и пил чай, иронично поглядывая на заблудившегося в трех соснах наставника. К большому сожалению Светлого дозорного, его начальник настолько глубоко ушел в себя, что не видел саркастических гримас Филиппа.
– Отчего бы вам не посоветоваться со старшими: с Шарканом, с Агнием… – играл роль, вернее сказать – валял дурачка – Нырков.
– Филипп, ты же отлично понимаешь, что Высшие пожмут плечами, молча выкажут презрение тупости и слабоумию такого ничтожного Иного, как я. Даже нотации читать не будут.
– Ох, как я вас понимаю, Лев Петрович, – подыграл начальнику Филипп. – Как часто я слышу нечто подобное. Кто только не норовит ткнуть носом младшего по званию, – с хорошо наигранным надрывом в голосе подал нужную реплику юноша.
Начальник севастопольского объединенного Дозора продолжал расхаживать взад-вперед по комнате. Увы, его длинным ногам требовались куда большие просторы.
– Лев Петрович, но вы ведь за точку отсчета своего поиска взяли тезис, что это был ученик Иисуса, Абсолютного Светлого? – подтолкнул Нырков Темного к разгадке тайны.
– Да, Махсуд сказал именно это, других толкований тут быть не может. И что из этого, по-вашему, следует, юноша? – Бутырцев наконец-то расслышал нотки ехидства в голосе подчиненного, остановился посреди комнаты и выразительно посмотрел на мичмана. – Я так понимаю, любезнейший, что вы знаете больше моего?
– Знаю. – Ведра бальзама выплеснулись на душу младшего дозорного от одного только осознания того, что благодаря своим знаниям он понял, разгадал загадку с ходу, а его наставник бродит в потемках неведения. Мучается, страдает… Хотелось длить и длить эти радостные мгновенья. «Наконец-то отольются кошке мышкины слезки», – размечтался юный маг. – Лев Петрович, а вы Закон Божий в школе изучали? Новый Завет и Жития штудировали?
– Гм… Давно это было, усердием в изучении не отличался, знания мои в этом предмете были удостоены оценки «посредственно», многое запамятовал. – Лев Петрович выжидательно замолчал. – И?..
– А нас гонял отец Феодосий в Корпусе. Ох и доставалось же нам от него! – ударился в недавние воспоминания юный офицер.
– Нелегко научить молодых людей уму-разуму, – не удержался от шпильки Бутырцев, хотя не в его положении было язвить.
– Нелегко. Но научили, – парировал Филипп. – В тех самых Житиях указан некто Климент, апостол от семидесяти, четвертый римский епископ, лично знававший Иисуса и крещенный святым Петром…
– Сосланный римлянами в каторгу в Херсонес, там же и преставившийся, изведенный кознями приспешников императорских. Как же я мог забыть! – вскричал Бутырцев, картинно хлопнул себя по лбу и рухнул в удобное кресло.
«Переигрывает, – отметил Нырков. – Решил сделать вид, что раньше меня вспомнил. Не пройдет этот ваш номер, господин Бутырцев».
