– Дерьмо! – Калеб начал вставать, пока я размышляла о том, что Эйден все еще там развлекается. – Алекс, мы должны идти.
– Сядь. – Дикон поднял руку. – У тебя есть хотя бы час. Я дам ребятам достаточно времени, чтобы закончить вечеринку и убраться. Доверьтесь мне.
Калеб, похоже, его не слышал. Он посмотрел назад, на берег моря, где Оливия и еще один полукровка стояли близко, очень близко друг к другу. Я потянула его за рубашку. Он широко улыбнулся:
– Знаешь что? Я очень устал. Думаю, надо вернуться в общежитие.
– Фу. – Дикон надул нижнюю губу.
Я встала.
– Сожалею.
– Вдвойне фу. – Он покачал головой. – А веселье еще только начиналось.
Быстро попрощавшись с Диконом, я последовала за Калебом по пляжу. Мы миновали Ли, спускающуюся к деревянному дощатому настилу.
– Объедки после меня подбираешь? – Ли сморщила нос. – Как мило.
Я схватила ее за предплечье.
– Ну привет.
Ли пыталась убрать мою руку, но я была сильнее.
– Что?
Я улыбнулась своей лучшей улыбкой:
– Твой парень просто распускает руки. Видно, ты для него не стараешься.
Я отступила, оставив несчастную Ли одну.
– Калеб! – Я пыталась догнать его.
– Я знаю, что ты собиралась сказать. Не хочу этого слышать.
Я убрала волосы за уши.
– Откуда ты знаешь? Я хотела сказать, что если тебе нравится девчонка, ты можешь просто…
Он поднял брови:
– Я действительно не хочу об этом говорить.
– Но… я не понимаю. Что за чертовщина?
Он вздохнул:
– Кое-что произошло ночью, когда мы ездили в Миртл.
Я споткнулась.
– Что?
– Не это. Ну… не совсем, но это было близко.
– Что? – взвизгнула я, ударив его по руке. – Почему ты до сих пор ничего не рассказал? Это касается цыпочки Оливии? Боже, я твой лучший друг, а ты даже не упомянул об этом?
– Мы оба пили, Алекс. И спорили… а потом начали страстно целоваться.
Я закусила губу.
– Горячо. Так почему бы тебе не поговорить с ней?
Между нами воцарилась долгая пауза, а затем он ответил:
– Потому что она мне нравится, очень нравится, и тебе бы она понравилась. Она умная, веселая, сильная, и у нее такая задница…
– Хорошо, Калеб. Я поняла. Она действительно тебе нравится. Так поговори с ней.
Мы направились во внутренний двор, расположенный между двумя общежитиями.
– Ты не поняла. Ничего из этого не выйдет. Знаешь, каково это.
– А? – Я разглядывала замысловатые рисунки на дорожке. Это были руны и символы, вырезанные в мраморе. Некоторые представляли разных богов, в то время как другие выглядели так, будто какой-то ребенок взял маркер и пустился во все тяжкие.
– Неважно. Мне просто нужно начать встречаться с кем-то еще и забыть ее.
Я подняла глаза.
– Звучит как серьезный план.
– Может, мне стоит замутить с Ли или кем-то еще. Как насчет тебя?
Я бросила на него осуждающий взгляд.
– Ну и дела… Спасибо. Ну, а если серьезно, ты же не хочешь встречаться с кем-то еще. Тебе нужно что-то… значимое. – Я остановилась, не зная, откуда взялись эти слова.
– Что-то значимое? Алекс, ты слишком долго была в нормальном мире. Ты же знаешь, как это у нас. Мы никогда не будем что-то «значить».
Я вздохнула:
– Да, знаю.
– Мы либо Стражи, либо Охранники, а не мужья, жены или родители. – Он нахмурился. – Интрижки и подружки. Вот что у нас есть. Наш долг не позволяет иметь большего.
Он был прав. Если ты родился полукровкой, у тебя нет шансов на нормальные здоровые отношения. Как сказал Калеб, наш долг не позволял нам привязываться. После того, как мы заканчиваем обучение, нас могут назначить в любое место и в любой момент выдернуть и отправить куда-то еще. Это была суровая, одинокая жизнь, но не бесцельная.
Я пнула гальку, и она полетела в густой подлесок.
– Только потому что… – Я поморщилась: тело прошиб внезапный холод. Судя по растерянному выражению лица Калеба, он тоже это почувствовал.
– Мальчик и девочка, у одного светлое и короткое будущее, у другой – тени и сомнения, – раздался хриплый, словно древний голос.
Мы с Калебом обернулись.
Минуту назад каменная скамья была свободна, но сейчас на ней кто-то сидел. Кто-то очень старый. Массивная копна седых волос и темная как уголь кожа. Кривая осанка еще больше ее старила, но глаза были зоркими. Умными.
Я никогда не видела ее раньше, но инстинктивно поняла, кто она такая.
– Бабушка Пипери?
Она откинула голову назад и дико рассмеялась.
– О, Александрия, ты выглядишь удивленной. Не думала, что я существую?
Калеб несколько раз ударил меня локтем, но я не могла не смотреть.
– Ты знаешь, кто я?
Ее темные глаза сверкнули на Калеба.
– Конечно.
Она разгладила руками домашний халат.
– Я помню твою маму.
Я приблизилась к оракулу, но шок лишил меня дара речи.
– Я помню твою маму, – продолжила она, кивая головой вперед и назад. – Она приходила ко мне три года назад. Видишь ли, я сказала ей правду. Правду только для нее. – Она остановилась, а ее взгляд упал на Калеба. – Что ты здесь делаешь, дитя?
Он пошатнулся.
– Мы… возвращались в наши общежития.
Бабушка Пипери улыбнулась.
– Вы хотите услышать правду – свою правду? Что боги приготовили для вас?
Калеб побледнел.
– Бабушка Пипери, что ты сказала моей маме? – спросила я.
– Если я скажу, что это изменит? Видишь ли, судьба – это судьба. Так же, как любовь – это любовь. То, что написано богами, сбудется. Мост уже построили. Печально, когда дети восстают против своих родителей.
Я понятия не имела, о чем она говорит, но мне надо было выяснить, что она сказала. Может, Калеб был прав, и мне нужно закрыть гештальт.
– Пожалуйста. Мне нужно знать, что ты ей сказала. Что заставило ее уйти?
Она наклонила голову в сторону.
– Разве ты не хочешь узнать свою правду, дитя? Вот что сейчас важно. Разве ты не хочешь знать о любви? О том, что запрещено и что суждено?
Я смахнула внезапные слезы.
– Я не хочу знать о любви.
