Каин присел передо мной.
– Черт возьми, Алекс! Что ты делаешь? Ты не должна была подходить так близко ко мне!
– Да, – простонала я.
Дыши. Просто дыши. Легче сказать, чем сделать, но я продолжала твердить одно и то же. Я ожидала, что Эйден начнет тираду, но он не сказал ни слова. Вместо этого он подошел к Каину:
– Практика окончена.
Рот Каина открылся, и его загорелая кожа побледнела.
– Но…
– Видимо, ты не понимаешь. – Его голос звучал низко и опасно.
Я встала на ноги.
– Эйден, это моя вина.
Я наклонилась. Мне не нужно было уточнять; и так было очевидно, что виновата здесь я.
Эйден посмотрел на меня через плечо. Через несколько секунд он отпустил Каина.
– Иди.
Каин поправил рубашку. Когда он повернулся ко мне, его зеленые глаза были широко открыты.
– Алекс, извини.
Я махнула рукой.
– Все в порядке.
Эйден встал передо мной, отмахнувшись от Каина.
– Позволь мне взглянуть.
– О… все в порядке. – Я отвернулась. Мои глаза горели, но не из-за боли. Хотелось плакать. Я пошла в лобовую. И ребенок не допустил бы такой ошибки.
Эйден нежно положил руку мне на плечо и развернул меня к себе. Выражение его лица говорило, что он понимал мое смущение.
– Все в порядке, Алекс.
Когда я не пошевелилась, он сделал шаг назад.
– Ты упала на спину. Нужно убедиться, что ты в порядке.
Не видя другого выхода, я последовала за Эйденом в одну из небольших комнат, где хранились медикаменты. Это была холодная, стерильная комната, похожая на кабинет любого врача, за исключением висящей на стене картины с изображением обнаженной Афродиты во всей ее красе. Это казалось странным и немного тревожным.
– Ложись на стол.
Мне хотелось убежать обратно в комнату и дуться в одиночестве, но я сделала то, что просил Эйден. Он вернулся ко мне; его взгляд остановился на моей голове.
– Как живот?
– Хорошо.
– Почему ты схватилась за спину?
– Больно. – Я потерла руки о бедра. – Чувствую себя дурой.
– Ты не дура.
– Я… Я должна была обратить внимание. Я пошла прямо на его удар. Каин не виноват.
Казалось, он задумался над этим.
– Я никогда не видел тебя такой рассеянной.
За последний месяц у нас было восемь часов тренировок в день, и, думаю, за это время он видел много чего от меня. Но, да, я никогда не была такой расфокусированной.
– Ты не можешь позволить себе так отвлекаться, – продолжил он мягко. – Все идет хорошо, но тебе нельзя терять времени. Уже почти июль, и у нас остается два месяца, чтобы догнать остальных. Твой дядя запрашивал еженедельные отчеты. Не думай, что он забыл о тебе.
Полный стыда и разочарования, мой взгляд опустился на ладони.
– Знаю.
Эйден взял меня пальцами за подбородок.
– Почему ты отвлекалась, Алекс? Ты двигалась так, будто не выспалась, а ведешь себя, будто твои мысли в миллионе миль отсюда. Если это не вечеринка прошлой ночью, то что за парень тебя отвлек?
Я съежилась.
– Послушай. Есть несколько вещей, которые я с тобой не обсуждаю. Парни – одна из них.
Глаза Эйдена расширились.
– Серьезно? Если это мешает тренировке, это мешает мне.
– Боже. – Я неловко пошевелилась под его пристальным взглядом. – Нет никакого парня. У меня нет парня.
Он замолчал, с любопытством наблюдая за мной. Его взгляд успокаивал, и хотя я знала, что это глупо, я глубоко вздохнула.
– Я видела бабушку Пипери прошлой ночью.
Казалось, Эйден ожидал, что я скажу что-то другое. И хотя его лицо было бесстрастным, как всегда, глаза потемнели.
– Так…
– Ли была права…
– Алекс, – он перебил меня, – не надо. Это не твоя вина.
– Она была права и неправа одновременно. – Я остановилась, вздохнув. – Бабушка Пипери не сказала мне всего. На самом деле, она наговорила кучу сумасшедших вещей о любви и нужде… и поцелуях богов. А еще она сказала, что я убью того, кого люблю. Но как это возможно? Мама уже мертва.
На его лице мелькнуло странное выражение, но оно исчезло, прежде чем я поняла, что это было.
– Ты вроде говорила, что не веришь в подобные вещи.
Конечно, он вспомнил бы это из миллиарда моих случайных комментариев.
– Не знаю, но не каждый день тебе говорят, что ты собираешься убить того, кого любишь.
– Это беспокоило тебя сегодня?
– Да. Думаешь, это моя вина?
– О, Алекс. – Он покачал головой. – Помнишь, ты спросила меня, почему я вызвался тебя тренировать?
– Да.
Он отошел от стола, на котором я сидела.
– Ну, я солгал тебе.
– Да. – Я закусила губу и отвернулась. – Я вроде уже поняла это.
– Как? – Он удивился.
– Ты заступился за меня из-за того, что случилось с твоими родителями.
Эйден молча смотрел на меня.
– Думаю, я напоминаю тебе о том, что произошло.
– Ты гораздо более наблюдательна, чем я думал.
– Спасибо.
Он улыбнулся.
– Я знаю, каково это. Ты всегда задаешься вопросом, можно ли было что-то сделать по-другому, и зацикливаешься на этом «а что, если?» – Улыбка медленно исчезла, он отвернулся. – Долгое время я думал, что если бы решил стать Стражем раньше, то мог бы остановить даймона.
– Но ты не знал, что даймон собирается атаковать. Ты чистокровный. Очень немногие из вас даже… выбирают эту жизнь. И ты был просто ребенком. Ты не можешь винить себя за это.
Эйден посмотрел на меня с любопытством.
– Тогда как ты можешь считать себя ответственной за то, что случилось с твоей матерью? Возможно, ты понимала, что вас может найти даймон, но не знала этого наверняка.
– Да. – Ненавижу, когда он прав.
– Ты все еще держишься за это. Настолько, что задумываешься над словами оракула. Ты не можешь позволить тому, что она сказала, так влиять на тебя, Алекс. Оракул говорит только о возможностях, а не о фактах.
– Я думала, что оракул разговаривает с богами и судьбами, – сухо сказала я.
Он сомневался.
– Оракул видит прошлое и возможности будущего. Но нет такой вещи, как определенная судьба. Только ты сама управляешь своей судьбой. И не несешь ответственности за то, что… случилось с твоей мамой. Ты должна отпустить это.
