– Но?
– Но ты должна знать, когда ее отпустить. – Он провел кончиками пальцев по моей щеке.
Его рука опустилась, и он отступил назад. Связь прервалась.
– Помнишь причину, по которой ты должна быть в Ковенанте?
Этот вопрос застал меня врасплох.
– Да… Мне нужно бороться с даймонами.
Эйден кивнул.
– А тебе все еще это нужно? Даже когда ты знаешь, что твоя мать одна из них?
Я немного задумалась.
– Да. Они все еще там, убивают. Они… нужно их остановить. Мне все еще это нужно, хотя мама одна из них.
Легкая улыбка играла на его губах.
– Тогда есть надежда.
– Надежда на что?
Он прошел мимо и бросил на меня понимающий взгляд.
– Надежда на тебя.
Я смотрела, как он уходит, смущенная его словами. Надежда на меня? Надежда, что ребята забудут о том, что моя мать – даймон, который, вполне возможно, убил семью одноклассницы?
Вечером в комнате отдыха на меня смотрели все. В конце концов, до меня доходили слухи. Некоторые чистокровные и полукровки думали, что мне нельзя доверять. Это было глупо.
Но стало еще хуже. Теперь люди спрашивали, почему мы уехали три года назад и почему я ни разу не вернулась в Ковенант за это время. Слухи распространялись. Мое любимое? Мама стала даймоном задолго до той ужасной ночи в Майами. И некоторые люди верили этому.
Прошли дни, и только несколько полукровок все еще общались со мной. И никто из чистокровных. Сет по-прежнему оставался здесь, и, черт возьми, держаться от него подальше было невозможно. Он был везде: во дворе после тренировки, ужинал с Калебом и Люком. Он даже случайно появлялся во время практики. Это было раздражающе и жутко.
Эйден всегда странно смотрел на него. Мне нравилось думать, что это смесь неприязни и желания меня защитить. Я наблюдала, как Эйден схватил одного из манекенов, с которым мы тренировались, и потащил его к стене. Манекен весил тонну, но Эйден двигал его так, будто тот был невесомым.
– Помощь нужна? – Все равно предложила я.
Он покачал головой и прислонил манекен к стене.
– Иди сюда.
– Что случилось?
– Ты видишь это? – Он указал на грудь манекена. В плоти было несколько углублений. Когда я кивнула, он провел пальцами по ним. – Это от твоих ударов сегодня. – Его голос наполнился гордостью, и это было лучше, чем любой взгляд, которым он мог смотреть на Сета. – Вот какой сильной ты стала. Замечательно.
Я сияла.
– Ух ты. У меня пальцы смерти.
Он тихо усмехнулся.
– И это от твоих ударов. – Он провел рукой по бедру манекена. Часть материала была выбита. А часть меня завидовала манекену. Хотела бы я, чтобы пальцы Эйдена так меня трогали.
– Есть ученики твоего возраста, которые даже спустя годы обучения не могут нанести таких ударов.
– Я мастер кунг-фу. Что скажешь? Готова ли я поиграть со взрослыми игрушками?
Эйден посмотрел на стену, оружие на которой я очень хотела потрогать.
– Возможно.
От мысли о том, что я буду тренироваться с ножами, хотелось радостно танцевать, но это также напоминало, для чего они нужны.
– Можно личный вопрос?
Он выглядел немного уставшим.
– Да.
– Если бы… твоих родителей обратили, что бы ты сделал?
Эйден остановился, прежде чем ответить.
– Я бы охотился за ними. Алекс, они не захотели бы такой жизни – без морали и идеалов. Они бы этого не захотели.
Я сглотнула. Мои глаза все еще были прикованы к стене.
– Но они… были твоими родителями.
– Они были моими родителями, но их уже не стало бы, если бы их обратили. – Эйден подошел ближе, и я почувствовала его взгляд на себе.
– В какой-то момент мы должны отпустить привязанность. Если это не твоя… мать, это может быть любой другой человек, которого ты знала или любила. Если этот день наступит, тебе придется принять то, что они уже не те, кем были раньше.
Я рассеянно кивнула. Эйден был прав, но, в конце концов, его родителей не обращали. Их убили, поэтому он никогда не сталкивался с чем-то подобным.
Он отвел меня от стены.
– Ты сильнее, чем ты думаешь, Алекс. Быть Стражем – это образ жизни для тебя, а не просто лучший вариант, как для некоторых.
Снова от его слов стало теплее.
– Откуда ты знаешь, что я такая сильная? Может, я просто сижу в своей комнате, раскачиваясь в кресле.
Он странно посмотрел на меня и покачал головой.
– Нет. Ты всегда… такая живая, даже когда переживаешь что-то. – Он остановился, осознавая, что сказал. Его впалые щеки вспыхнули. – В любом случае, ты настроена идти до конца. Ты не остановишься, пока не добьешься успеха. Алекс, ты знаешь, что правильно, а что нет. Я не беспокоюсь о том, что ты слаба. Я больше беспокоюсь о том, что ты слишком сильная.
Мое сердце будто распухло. Он… заботился обо мне, и он колебался, прежде чем ответить на вопрос о своих родителях. Каким-то образом это заставило меня почувствовать себя лучше в отношении собственных противоречивых эмоций. Эйден действительно высказал правильное мнение. Независимо от того, с кем бы я столкнулась, если это даймоны, я обязана их убивать. Вот почему я тренировалась сейчас. В некотором смысле, я на самом деле готовилась убить ее.
Я глубоко вдохнула.
– Знаешь… Я ненавижу, когда ты прав.
Он засмеялся, а я поморщилась.
– Но ты бываешь права, даже когда не осознаешь этого.
– А?
– Когда ты сказала, что я не знаю, как веселиться – в день солнцестояния, – ты была права. После убийства моих родителей я очень быстро повзрослел. Леон говорит, что моя личность осталась где-то еще. – Он сделал паузу, тихо посмеиваясь. – Думаю, он тоже прав.
– Откуда Леону знать? Он будто разговаривает со статуей Аполлона. В любом случае, ты забавный, когда хочешь таким быть. И хороший, и умный, действительно умный. Ты лучший из тех, кого я…
– Хорошо. – Смеясь, он поднял руки. – Я понял, и мне весело. Тренировать тебя забавно и определенно не скучно.
Я пробормотала что-то непоследовательное, потому что в груди снова затрепетало. Занятие закончилось, и хотя мне хотелось остаться с ним, для этого не было ни одной причины. Я направилась к двери.
– Алекс?
Мой желудок сжался.
– Да?
Он стоял в нескольких футах.
– Думаю, было бы неплохо… если ты не будешь надевать это на занятие в следующий раз.
